Вологодские медведи

Август 2009 / С. Лосев / Охота

Ещё весной, охотясь в Вологодской области на глухарей, мы договорились об организации охоты на медведя. И наконец-то звонок местного жителя Василия извещает нашу охотничью компанию, что охота открывается, лицензии на медведя и кабана взяты, а овёс желтеет.

Сборы быстрые, поскольку поездка планировалась заранее, и вот два скоростных внедорожника уже мчат будущих медвежатников в ночь на 21 августа в сторону Череповца. Выехали на пару дней раньше по просьбе того же Василия, предложившего пофотографировать зверей до начала охоты.
Должен сказать, именно это меня и насторожило. Весь мой опыт просто вопил, что кажущаяся простота и лёгкость добычи практически всегда оборачивается неудачей из-за совершенно непредвиденных обстоятельств. В самом деле, что это за медведи такие, которых можно сначала сфотографировать, выбрать достойный трофей и в нужный момент брать любого.
Но когда Василий, реальный профессионал, взявший не один десяток медведей и не сомневающийся в успехе, встретил нас, его уверенность передалась и мне.
Дело в том, что из четырёх охотников, приехавших на осеннее открытие, только я собирался караулить медведя на овсах, другие предпочитали поискать глухарей с лайками, посвистеть рябчиков и пострелять уток в заводях реки, на берегу которой мы и остановились. Я же ради такого случая, наскребя по сусекам, купил финский девятимиллиметровый карабин «Тикка» с прицелом «Леопольд».
В первый же день, благо погода радовала, мы с Василием обошли овсяные поля и убедились, что пара медведей, хоть и не крупных, регулярно их посещает. Этим же вечером отправились понаблюдать и при возможности сделать снимки.
Лабазы («лабозы» по-местному) Василий с сыновьями, в связи с приездом москвичей, построил похожими на ложи в театре. Сидушки и подставки под ноги сколочены из широченных досок, с удобными спинками для сидения, с подлокотниками и упорами для ружей. Очень комфортно. Интересно посажен овёс. Поскольку медведь всё равно не заходит далеко в поле, неширокая полоска посева тянется по краю леса. Местные жители в основном используют для охоты гладкие двустволки, до пятнадцати шагов стреляя картечью, а дальше пулей. По словам Василия, непуганый медведь выходит на овсы засветло, и какие-либо дополнительные приборы подсветки не требуются.
Зверь и выкатил ещё при свете дня, двухгодовалый сорванец, какой-то уж очень чёрный и, такое впечатление, жутко грязный. На мой удивлённый взгляд, Василий пояснил, что медведь вымазался в чернике, которой питается днём, а потом валяется в ней. Такого мне брать, конечно, не хотелось, и Василий пообещал найти более достойный трофей.
Он и был найден на следующий день на другом поле и у иного «лабоза». Ходили два топтыгина: один такой же пацан, а другой (Василий даже по-вологодски растянул) хоро-о-о-оший. Этого «хоро-о-о-шего» мне и предстояло караулить в первый вечер открытия охоты. Но случилось то, чего я так опасался. Если вы помните, какая погода стояла в последние десять дней августа, то поймёте меня. Чёрные тучи заволокли небо, подул сильнейший ветер, и дождь лил, почти не переставая. Худшей погоды для охоты на овсах трудно придумать. В новостях сообщали, что такая погода чуть ли не по всей России и конца ей не предвидится. Караулить в ветер совершенно бесполезно – зверь просто не ходит на овсы. Пришлось и мне довольствоваться утками и рябчиками, присоединившись к товарищам. Охота в целом была неплохая, особенно подъезд на лодке, которому ветер только благоприятствовал.
Впрочем, мы с Василием регулярно ходили проверять овсы, но выходов, как и следовало ожидать, не было. День проходил за днём, погода не улучшалась, и я уже стал терять надежду. Заметно погрустнел и Василий.
Но вот в один из обходов я стал свидетелем сцены, невольно вызывающей у меня улыбку и сейчас. Я увидел, как обычно сдержанный медвежатник пляшет посреди овсяного поля. «Похоже, возьмёшь ты медведя Сергей», – заявил он, когда, повинуясь его сигналу, я подошёл. Тропа, выходящая из леса, заканчивалась объёмной проплешиной, совершенно вытоптанной здоровущим медведем. На ней и плясал Василий. Видимо, оголодавший медведь, не выдержав, выел довольно приличный кусок овса. Погодка чуть успокоилась, и надо ли говорить, что в тот же вечер мы заняли два лабаза по краям полосы. Я устроился шагах в сорока от вчерашнего выхода. Но снова подул ураганный ветер, и сытый уже медведь, похоже, решил не рисковать.
А на следующий день мы совершили одну, хоть и объяснимую, однако непростительную ошибку. Когда подъехали на УАЗе к полю, хлынул проливной дождь, и мы решили переждать его в кабине. Минут через пятнадцать ливень кончился, но, выйдя после него на поле, первое, что увидели, был мишка, спокойно жирующий возле лабаза. Видимо, он вышел сразу после дождя. Поскольку никакой подход до овсов по голому полю невозможен, не тревожа зверя, вернулись в лагерь.
А дальше началась чехарда, которую я спокойно не могу вспоминать до сих пор. Заняв на следующий день лабаз уже в 6 часов вечера, я только приготовился к длительному ожиданию, как буквально через час появился Василий и, махнув мне рукой, пошёл к машине. Оказывается, медведь и на этот раз был уже в поле, когда подошёл Василий, но не там, где выходил всегда, а в другом его конце, чего в принципе не должен был делать. Обычно медведь выходит в том же месте, где кормился вчера.
Предстояло решить, куда же он направится в свой следующий выход? Василий предложил одному из моих друзей занять второй лабаз, чтобы не гадать на кофейной гуще. Но мои товарищи благородно в один голос заявили, что раз я потратил столь много времени на эту охоту, то и должен сам её закончить. Они, впрочем, не остались без добычи, так как, пока я мучился с медведями, их трофеями стали и глухарь, и тетерева, и рябчики, не говоря уже об изрядном количестве уток.
Ситуация осложнилась тем, что настал последний вечер нашей охоты на Вологодчине. Неотложные дела звали всех домой.
Решили всё-таки, что мне надо сидеть на лабазе, где медведь выходил последний раз. Василий, кстати, подробно описал его. Очень крупный, с чёрной головой и боками, он имел серебристую, будто седую, спину. Думаю, такой трофей был бы желанным для любого охотника.
На этот раз лабазы заняли в 17 часов. Ветерок поутих, и я весь превратился в ожидание. Семь часов, восемь, девять – и вот наконец появляется… Василий. Тот самый медведь, с «посеребрённой» спиной, вышел к его лабазу и 45 минут спокойно кормился прямо под ним. Василий пытался его пугнуть криком ястреба, чтобы направить ко мне, но седой старик и ухом не повёл. Делать нечего, понуро отправились в лагерь – пора было собираться в Москву. В лагере же произошло событие, которое всегда буду помнить с благодарностью. На общем собрании было решено: дать мне ещё один шанс, а в Москву ехать в ночь. Это был серьёзный поступок со стороны моих друзей, ведь после бессонной ночи в дороге – всем на работу.
В тот вечер меня собирали все. Полностью сменили экипировку (на свежую, проветренную), дали второй карабин с ночным прицелом, а Василий принёс свою старую «счастливую» куртку.
Сомнений не было – медведь выйдет на старое место, поскольку у второго лабаза овёс был ещё зелёный, и медведь убедился в этом, сходив на разведку и даже толком не пожировав.
Около половины восьмого он заявился. Сначала вдали громко треснуло сухое дерево, затем, истошно заверещав, из леса вылетел дрозд. Около восьми, справа от лабаза, совсем рядом вырвался вальдшнеп. И тут… подул ветер. Снова этот проклятый ветер, уже испортивший мне все охоты. В половине девятого ветер утих и, как по заказу, ещё правее выскочили два рябчика. Но снова ветер – и снова треск в отдалении. Медведь явно бродит вдали, не решаясь выйти. Постепенно стемнело, ветер усилился, ждать больше нельзя, пора было ехать. Тут и Василий засветил фонариком. На этот раз не получилось, но я не жалел. Я хорошо узнал своих друзей, а «серебряного», думал, ещё возьму, недели через две. Посоветовавшись, решили приехать снова, а Василий обещал не трогать моего «приятеля».