Пристреляна со штыком…


Это словосочетание, относящееся к русским винтовкам Мосина образца 1891/30, хорошо известно всем мало-мальски разбирающимся в истории легендарного оружия.

Традиция, уходящая своими корнями в 60-е годы позапрошлого века, когда царским указом было предписано носить в пехотных частях штык на винтовках постоянно примкнутым, и в бою и на службе, для того чтобы исключить порчу дульной части ствола при его частом снятии и установке на штатное место. Снимать его разрешалось только при чистке оружия.
Вопреки сложившемуся, благодаря стараниям «исследователей», мнению об Иване-дурачке, вечно пользующего что-то неудобное и «устарелое», причём устаревшее ещё до принятия на вооружение (будь то винтовка, игольчатый штык, фланцевый патрон и прочее), в то время пока весь прогрессивный мир, в будущем побеждённый тем самым Иваном, бодро вооружался исключительно новым и продвинутым оружием, значительная часть отечественных вооружённых сил (кавалерия, егеря, отдельные сапёрные бригады, пешая артиллерия и др.) штыков на винтовках вообще не носила, а примыкала штык только непосредственно в боевых условиях.
Естественно, наличие на дульной части винтовки дополнительного груза так или иначе должно влиять на её баллистику. Но как именно меняет штык среднюю точку попаданий (СТП), то есть на какую величину физически отличается СТП во время стрельбы при наличии штыка на дульной части ствола винтовки, ранее пристрелянной без штыка, и наоборот? Насколько это важно для точной стрельбы? Эти вопросы мы и попытались выяснить.
Перемещение СТП у винтовки Мосина со штыком в принципе можно попробовать предсказать и без отстрела, исходя только из практического опыта.
По аналогии с другими винтовочными дульными устройствами, схожей массы порядка 400 граммов, например, тактическими глушителями, которые при установке на снайперские винтовки ощутимо снижают СТП (порядка 10 см от пристрелянного «нуля»), и, учитывая заложенную конструктивно при стрельбе со штыком компенсацию деривации, можно предположить, что СТП для винтовки, пристрелянной без штыка, при примкнутом штыке сместится вниз и влево примерно на ладонь.
Позже выяснилось, что столь оптимистичный прогноз оправдался частично, смещение СТП на довоенном штыке оказалось несколько больше предполагаемого, а более поздний штык, выпущенный в период Великой Отечественной войны, в допусках военного времени, при прочих равных, дал ещё большее перемещение СТП на мишени влево и вниз.
При традиционно правом расположении штыка на русских винтовках образца 1891 года, а ранее и на «берданках», при правом направлении нарезов в стволе игольчатый штык являлся своего рода газовым компенсатором деривации, которая уводит пулю вправо от линии прицеливания. Скорость обгоняющих пулю пороховых газов 1200-1300 м/с, что значительно больше начальной скорости пули. Часть газов, отражаясь от клинка штыка влево, отклоняет пулю также влево от оси канала ствола. Дальше уже деривация «доворачивает» пулю точно на линию прицеливания на средних и дальних дистанциях, где её влияние на отклонение пули весьма ощутимо. Если на дистанциях прямого выстрела пуля всё равно окажется в габаритах мишени и смещение её влево относительно точки прицеливания не принципиально, то на километре пуля «уйдёт» вправо уже на 80 сантиметров, что без выноса точки прицеливания даст гарантированный промах. Стоит напомнить, что раньше дальняя стрельба на дистанциях свыше километра из винтовок и пулемётов по живой силе противника, включая главное средство доставки – лошадей, была нормой во всех армиях. Известно немало случаев, когда точной стрельбой на запредельные дистанции «гасили» батареи полевой артиллерии – основного в то время врага «царицы полей», которые, даже не успев сняться с передков, теряли весь конский состав и большую часть прислуги.
С другим легендарным образцом отечественного оружия, конструктивно имеющим игольчатый штык (неотъёмный, общей длиной, с учётом механизма фиксации и складывания, 400 мм и массой 400 граммов, расположенный также справа по отношению к стволу), карабином образца 1944 года, заменившим винтовку Мосина на боевом посту после прекращения её выпуска в том же году, всё значительно сложнее. Очевидно, что при штатном патроне, более коротком стволе и меньшей массе смещение СТП должно быть значительно больше, чем у трёхлинейки, но вот на какую величину мы даже и не пытались прогнозировать, и, как выяснилось, оказались правы – действительность превзошла все самые смелые ожидания.
Карабины обр. 1907 и 1938 годов штыков не имели вообще, поэтому пристреливались как есть, а вот карабин образца 1944 года с неотъёмным штыком, напротив, пристреливался со штыком в боевом положении.
А это, на наш взгляд, принципиальный момент. Если карабин пристрелян со штыком, то официальная причина его появления в 1944 году – компактность ради удобства ведения боя в ограниченном пространстве – мягко говоря, не соответствует действительности, так как длина карабина с примкнутым штыком 1330 мм. Это немногим меньше трёхлинейки со штыком (1660 мм) и однозначно длиннее трёхлинейки без штыка (1230 мм). В любом случае 30 см это немало, но и говорить про удобство пользования карабином со штыком применительно к концу Великой Отечественной войны, когда на вооружении стояли более компактные пистолеты-пулемёты ППШ и ППС, не совсем корректно.
Старый отечественный кинематограф вроде бы даёт ответ на вопрос. В фильме «Иван Бровкин» в одной из сцен показаны плановые стрельбы из карабина обр. 1944 года и там-то как раз штык примкнут. При тогдашнем подходе к «самому важному искусству» с привлечением компетентных консультантов можно не сомневаться в реализме происходящего. Так оно было на самом деле, и кадры из фильма можно брать за точку отсчёта.
В общем, влияние штыка на баллистику карабина оставалось загадкой. Узнать истину можно одним способом – провести тест. Но проблема с отстрелом заключалась, как обычно, в отсутсвии предмета теста – полноценного, укомплектованного штыком карабина. Их осталось откровенно мало, да и в продажу они поступают в «обрезанном» варианте, то есть со спиленным приливом под штык. Но, как это бывало не раз, «закрома Родины» в очередной раз не подвели, и у нас появилась возможность протестировать карабин образца 1944 года в штатной комплектации. Совершенно новый, складского «сохрана» и, что важно, с заводской пристрелкой.

«Окопная правда»

Стоит напомнить, что геометрия русского игольчатого штыка была выбрана таковой далеко не случайно: стержень квадратного (или треугольного) профиля в поперечном сечении обладает наибольшей жёсткостью с точки зрения сопромата и может выдерживать значительные знакопеременные нагрузки. В любом случае игольчатый штык намного прочнее клинкового. К тому же штык как оружие предназначен для грубой «ударной» работы. При этом «зубильная» заточка игольчатого штыка обеспечивает лезвию пробитие любой амуниции и раскалывание, а не протыкание костей, сводя к минимуму саму возможность его заклинивания в теле человека или лошади.
Поэтому понятны предпочтения русских военных, которые не повелись на модные течения с перевооружением армий мира на клинковые штыки. Именно модные, так как увлечение такими штыками пошло после Франко-Прусской войны 1870-71 гг., в течение которой пруссаки, практически не вынимая штыков из ножен, буквально раздавили адептов штыкового боя французов. Пример был подан, началось копирование прусской идеи и «победное» шествие клинкового штыка по миру, причём, невзирая на традиции, национальные особенности и менталитет граждан (потенциальных солдат) каждой конкретной страны, принявшей такой штык на вооружение. С немцами как раз было всё понятно. Современники обращали внимание на тот факт, что штык в принципе используется только в начале рукопашного боя, дальше начинается свалка, где всегда в ход идут только приклады. «Немецкого солдата трудно заставить колоть, он предпочитает ударять. Военная история предоставляет нам примеры, когда немецкий солдат, особенно северных племён, несмотря на то, что имеет штык, оборачивает ружьё и бьёт прикладом, подобно тому, как немецкий кавалерист никогда не колет, но всегда рубит, даже если вооружён совсем прямой шпагою». (Friedrich Wilhelm Rüstow, «Военное ручное огнестрельное оружие»; СПб, 1861 г.). То же самое водилось за французами. Для русского солдата переход «на приклады» во время рукопашной борьбы был не характерен. Таковы особенности загадочной русской души, и, как говорил профессор тактики Академии Главного штаба генерал-адъютант М.И. Драгомиров, одна только демонстрация постоянной готовности ударить в штыки заставляет противника «показать тыл».
Мало того, после Русско-Турецкой войны 1877-78 гг. начались дискуссии об упразднении штыка как такового, якобы по причине его ненадобности для вооружения пехотинца. Скорострельное нарезное оружие уже не давало противникам так просто сойтись на расстояние штыкового удара. Приводился даже такой аргумент, что штык провоцирует солдата на применение его против беззащитного противника.
Апологеты утверждали, что в такой ситуации выстрел обладает не меньшей эффективностью, а снижение роли штыкового боя в современной войне происходит в первую очередь от страха и нежелания сходиться «стенка на стенку» против хорошо обученного штыковому бою противника. Пуля как была дурой, так ею и осталась, а с «белым» оружием шутки плохи. Мимо не пролетит.
Возобладал разум, штык остался, и даже в наше время высоких технологий и оружия массового поражения от него не отказались. Ничто не поменялось в идеологии его применения: как штык был оружием пехотинца, таковым и остался, невзирая даже на ничтожно малую вероятность его применения. Хотя о малой вероятности можно и поспорить. Статистика упряма. Она показывает, что штыком во время второй мировой практически не воевали, но это лишь данные о боевом его применении, другая сторона медали («окопная правда») – использование против вышеупомянутой категории военнослужащих противной стороны – замалчивается всеми воюющими сторонами. Сколько было сэкономлено патронов при зачистках, захваченных в ходе наступления территорий, никто никогда не расскажет. Основополагающий принцип атаки – «за спиной никого не оставлять» – никогда не отменялся, «удары милосердия» остались ещё со времён рыцарей, да и гуманизм во время беспощадной тотальной войны можно рассматривать двояко: с одной стороны, «Красный Крест», с другой – госпитали и медсанбаты только на своих.
Одним словом, тема про «окопную» жизнь штыка остаётся за гранью морали, и мы не будем развивать её ради смакования кровавых подробностей.

Страницы 1 2

№151

Содержание №151

МАСТЕР-NEWS

МАСТЕР
«Техникарт» – самое современное ружьё в мире
П. Хофер

ОХОТА
Осенние охоты на лося
С. Лосев

МОЛОДОМУ ОХОТНИКУ
Стрельба по зверю
С. Лосев

ОРУЖЕЙНЫЙ МИР
Шедевры от Петера Хофера

ВЕЛИКИЕ ОРУЖЕЙНИКИ
Теодор Бергманн и его оружие (ч. 2)
И. Шайдуров

OLD ARMS
Выставки военного антиквариата
В. Лесняк

АРСЕНАЛ
«Открытый» опыт
В. Ильин

ИСТОРИЯ
Две снайперские «европейки»
С. Федосеев

ПОЛИГОН БОРЦОВА
Пристреляна со штыком…
А. Борцов, С. Челноков

ВАШЕ МНЕНИЕ
С парадоксом на кабанов
М. Иванов

БОЕПРИПАСЫ
Антикризисная пуля Paradox
Е. Копейко

Калибр не имеет значения

КАК ЭТО БЫЛО
Из адвокатов в охотники
М. Шукис

МИР УВЛЕЧЕНИЙ
Снаряжение для страйкбола (ч. 2)
А. Булыгин

СНАРЯЖЕНИЕ
Кромешная тьма
В. Андреев

КИНОВЫСТРЕЛ
«Обитаемый остров»
К. Тесемников

ОТ А ДО Я
Оружейные мастера России XVII-XX веков
Ю. Шокарев

СПОРТ
Практическая стрельба

ДРУГОЕ ОРУЖИЕ
Оружейные развалы Патайи
В. Андреев

ВЫСТАВКА

Трафаретная печать на футболках.