Народное творчество или «кулибины» белорусских лесов (Часть 1)

Сентябрь 2008 / П. Столяров / Загадки второй мировой

Трудности начального периода

Как прекрасно нам известно из толстых и умных книг, ситуация, сложившаяся с вооружением советских партизан начального этапа войны, оставляла желать лучшего, а, говоря откровенно, была прямо-таки полна драматизма. Следуя призыву М.И. Калинина к «борьбе с заклятым врагом всеми доступными видами вооружения», стихийно или по заданию партийных обкомов возникающие партизанские формации пускали в дело буквально всё – оставшиеся со славных времён Гражданской старинные револьверы, однозарядные «берданки» из частных коллекций, охотничьи ружья. Основными же источниками пополнения скудных арсеналов народных мстителей обычно служили: а) результаты бурной деятельности специальных поисковых групп, при горячей поддержке местного населения собиравших оставшиеся на аренах ожесточённых боёв отступающей армии оружие и боеприпасы, и б) трофеи. Значительно позже неоценимую помощь боевыми средствами стал оказывать трудяга-тыл. Сухая послевоенная статистика относительно количественного состава вооружения партизан Белоруссии приводит следующий любопытный расклад: 15% оружия и боеприпасов – подобрано на поле боя; 10% – отбито у немцев; остальной процент, как ни странно, составляли поставки с «Большой земли». Хотя львиная доля этих самых поставок шла уже в «освободительный» период войны, поначалу высшее советское руководство твёрдо придерживалось железобетонного тезиса – партизанские отряды способны воевать с помощью оружия и боеприпасов, взятых у врага. Так, 18 августа 1942 года Пантелеймон Кондратьевич с подачи Сталина адресует фронтовым штабам партизанского движения жёсткую директиву: «…партизанские отряды должны и имеют к этому все возможности обеспечить себя за счёт противника. Партизаны, если у них нет в достаточном количестве оружия, боеприпасов и другого снаряжения, должны добыть всё это в бою…» Дескать, люди взрослые и понимающие, и нечего поощрять партизанское иждивенчество. Подобное положение дел закреплял и раздел «Партизанские действия» Полевого устава РККА. На практике же вечные проблемы партизан с «приростом» оружия и боепитания к нему долгое время оставались трудноразрешимыми – нередко при штурмах германских постов и гарнизонов патронов тратилось значительно больше, чем добывалось. Лишь в начале 1943 года в связи с новыми боевыми успехами Красной Армии и громадным притоком угнетённого населения к партизанам Пономаренко просит у Сталина дать добро на улучшение снабжения партизанских отрядов, т.к. «недостаток боеприпасов и вооружения заставляет командование партизанских отрядов воздерживаться от приёма новых партизан». Фактически единственным верным способом транспортирования грузов в тыл противника была воздушная доставка. Наряду с военными транспортными самолётами переброску оружия и боеприпасов в партизанские лагеря осуществляли две дивизии Гражданского воздушного флота, подчинённые Народному комиссариату обороны.
Тем временем, страшно далёким от московского руководства «лесным бойцам» (разведывательно-диверсионные отряды Особой группы и ОМСБОН НКВД мы сейчас скромно опустим) не раз доводилось заниматься творческой самодеятельностью – самостоятельно приводить в порядок и найденные бесхозные «стволы», и вожделенные трофеи, и присланные с «Большой земли» гостинцы. Приходилось и отлаживать, и ремонтировать их, и даже собирать из двух-трёх разбитых образцов один работоспособный. В лесных землянках возводились профильные мастерские, иногда с примитивным оборудованием, иногда «продвинутые», с вывезенным из городов и сёл неплохим станочным парком. В свободных от оккупантов деревнях, в так называемых партизанских зонах, работали токарные, слесарные, кузнечные «артели». В мастерской партизанской бригады им. В.П. Чкалова Барановичского соединения, к примеру, в 1943-44 гг. было отремонтировано 278 пистолетов-пулемётов, 120 пистолетов, 1250 винтовок, к ним изготовлено около 1600 недостающих деталей, 500 лож и прикладов. Более того, на местах виртуозам токарного ремесла всё чаще и чаще приходилось осваивать кустарное изготовление не одних только частей и деталей огнестрельного оружия, но и работающих «систем» целиком. Надо думать, отнюдь не от хорошей жизни. Крупные партизанские соединения потихоньку обзаводились собственными изобретателями и конструкторами из среды технически подкованного персонала. Не дремали и умельцы от народа, способные грамотно слепить из подручных материалов с помощью ножовки, кувалдочки, напильника и нескольких звучных русских слов ручную гранату, мину-ловушку, пистолет-пулемёт (или автомат, по принятой в те годы терминологии).
«Большое количество самодельных мин, автоматов и гранат партизан имеют оригинальное решение как всей конструкции в целом, так и её отдельных узлов…» – говорилось в одном из отчётов начальника инженерно-технического отдела Белорусского штаба партизанского движения (БШПД).

Простые и неказистые

Создаётся впечатление, что лесной воздух как-то особенно благотворно влиял на активность изобретательских поисков партизанских мастеров. Казалось бы, что может быть проще: сдуть пыль с дедовской ножовки, да и, недолго думая, сварганить классический обрез, отпилив у винтовки Мосина или карабина Mauser Kar.98k излишки чересчур длинного ствола и постоянно мешающуюся часть приклада. Чем не идеальное партизанское оружие, приобретшее такие новые характеристики, как высокая маневренность и возможность скрытого ношения, правда, в ущерб точности с дальнобойностью? Но, оказалось, сделать просто – это действительно слишком просто. Неутолимая жажда творчества звала и манила. Что и говорить, в совершенно непредсказуемых направлениях блуждала броуновская мысль партизанских «кулибиных». Кто-то додумался оснастить свою любимую трофейную винтовку Mauser Gew.98 коробчатым магазином от чешского пулемёта Zbrojovka Brno ZB26, увеличив её «боекомплект» сразу в четыре раза. Кто-то прикрутил тело мощного «Максима» к миниатюрной металлической треноге, многократно снизив общий вес поначалу неподъёмного станкового пулемёта. Однако верхом творческих изысков лесных конструкторов всё же стало такое знакомое понятие «изобрести автомат».
Одним из самых первых самодельных партизанских пистолетов-пулемётов считается 7,62-мм аналог армейского ППШ-41, весьма близко к оригиналу сработанный мастерами бригады «Разгром» Минской области уже летом 1942 года. В последующие два года в глухих и не очень белорусских пущах, в многочисленных мастерских партизанских зон развернулось своеобразное соцсоревнование по производству собственных моделей пистолетов-пулемётов. Производство это оказалось достаточно резвым, по причине очевидной простоты автоматной конструкции, а также благодаря наличию определённого количества 7,62-мм пистолетных патронов, время от времени прилетающих с «Большой земли» (кстати, тот факт, что почти все известные современной науке автоматические самоделки партизан стреляли отечественными, а не трофейными патронами, говорит о многом). Работу автоматики своих шедевров изобретатели-самоучки строили на классическом сочетании самых незамысловатых принципов отдачи свободного затвора и спуска его с «заднего шептала». Магазины – коробчатые либо дисковые – как правило, мудро заимствовались у серийного оружия. В плане же компоновки главных узлов и внешней отделки самого оружия фантазия его создателей поистине не знала рамок и границ. В дело легко и просто шли стволы, затворы, возвратные пружины, детали спусковых механизмов пришедших в негодность пистолетов-пулемётов, винтовок и пулемётов, ложи охотничьих ружей, обрезки водопроводных труб и велосипедных рам, металлический лом.
Подобное компиляционное короткоствольное оружие ближнего боя выпускалось достаточно широко и в количественном отношении, и в географическом. Таков автомат партизана отряда им. С.Г. Лазо бригады им. В.М. Молотова Пинской области Е.А. Мартынюка (ствол, затвор и магазин от пистолета-пулемёта Шпагина ППШ-41, кожух ствола, ствольная коробка, спусковая скоба, предохранитель и деревянная ложа изготовлены кустарным способом). Такова конструкция оружейного мастера партизанской бригады «Железняк», сражавшейся в Борисовско-Бегомльской зоне, К.И. Гришкова (ствол от ручного пулемёта Дегтярёва ДП-27, затвор, ложа и магазин от дегтярёвского же пистолета-пулемёта ППД-40, кожух ствола и ствольная коробка самодельные). Такова «сборная солянка» мастера бригады им. П.К. Пономаренко Минского партизанского соединения П.Е. Бордюкова (ствол от самозарядной винтовки Токарева СВТ-40, дисковый магазин от ППД-34/38, ствольная коробка, затвор, УСМ самодельные). Таково, наконец, оружие, собранное бойцом бригады им. газеты «Правда» И.В. Вудником (ствол, затвор, секторный прицел, ствольная коробка и её крышка от СВТ-40, ложа от ППШ-41, металлический кожух ствола и пламегаситель самодельные). Весьма часто подобное оружейное производство «на коленке» не ограничивалось лишь единичными экземплярами самоделок и переделок. Партизаны действовавшей в Западной Белоруссии бригады им. В.И. Чапаева, используя стволы и детали спусковых механизмов разбитых и сгоревших винтовок обр.1891/1930 гг., за два года изготовили 28 пистолетов-пулемётов. Мелкосерийный выпуск слегка видоизменённой и весьма качественно выполненной версии простенького судаевского ППС-43 вёлся в Кличевской партизанской зоне, в 208-м полку им. И.В. Сталина. На редкость ударно трудилась мастерская отряда «Звезда» партизанской бригады «Гроза» – сияющие особой оригинальностью самодельные пистолеты-пулемёты работы В.Н. Долганова не только изготовлялись на высшем техническом уровне, но и по всем правилам жанра клеймились: «мастер Долганов, 1944 г.». Гарантия качества, однако.
А вот пистолеты-пулемёты оружейников отряда им. Г.И. Котовского бригады им. С.М. Будённого Пинского партизанского соединения – это вообще, как говорится, отдельная песня. 102 автомата сделали своими руками Яков Иосифович Темяков (воентехник по специальности) и Яков (Янкель) Абрамович Менкин (бывший киномеханик). Один из их «фирменных» пистолетов-пулемётов с индексом ТМ-1944 №1 был презентован легендарному Василию Коржу, первому партизанскому командиру Пинщины. Другой его «близнец» – самому товарищу Пономаренко П.К. Легенда гласит, что по получении столь интересного подарка глава ЦШПД незамедлительно передал партизанам-котовцам радиограмму со следующими словами: «оборудование мастерской Темякова и Менкина необходимо сохранить для музея».
И не удивительно, ведь в процессе изготовления чудо-оружия имени двух Яковов использовался, пожалуй, весь ассортимент «мусора войны». Нежданно-негаданно оказались востребованы рамы старых трофейных велосипедов, никуда не годные винтовки обр. 1891/30 гг. с раздутыми стволами и повреждёнными патронниками, части алюминиевой обшивки сбитого немецкого самолёта. Кожухи автоматов делались из обычных водопроводных труб, затворы ковались из вала мельницы, на детали спусковых механизмов шло железо бензиновых бочек. Пружины вились из тросов трофейного немецкого воздушного шара, накладки пистолетных рукояток выпиливались из коровьих рогов. Пайка узлов и деталей производилась борной кислотой, стеклом и бурой, воронился «конечный продукт» отваром луковой шелухи и берёзовым дёгтем. В общем, в страшных муках творчества рождался ТМ-1944, диковинный, единственный в своём роде стреляющий механизм. Правда, нельзя не признать – и во внешнем облике, и в конструктивном исполнении деталей спускового механизма, затвора, складывающегося металлического приклада угадывается определённое влияние модной тогда концепции германского пистолета-пулемёта МР.38. Что касается его боевой ценности, отзывы об использовании этого поистине авторского оружия «по назначению» частенько содержали категоричное словосочетание «работает, как часы». Кстати, информация о деятельном участии в производстве и отладке этих самоделок бывшего часового мастера Василия Негрея пока, увы, не подтверждена. Зато известно, что талантливому «дуэту» изобретателей в оружейной мастерской отряда им. Г.И. Котовского охотно помогали Григорий Карасёв, Иван Семенюк, Андрей Горопахо, Пётр Ляховицкий.
Идём дальше. К числу совершенно оригинальных образцов партизанского вооружения можно уверенно приписать и детища старшего мастера отряда «Знамя» бригады «Разгром» Минской области Н.С. Сергеева. С мая 1943-го по июль 1944-го он самостоятельно изготовил пять лёгких малогабаритных пистолетов-пулемётов особой конструкции и компоновки, явно предназначенных для скрытого ношения и внезапного применения на короткой дистанции. На эту мысль наводят и небольшие размеры автомата, и складывающийся металлический плечевой упор, и отсутствие выступающей вбок рукоятки затвора. Общая длина оружия со сложенным прикладом составляла всего 505 мм (один или два экземпляра автомата вообще не имели плечевого упора), функцию рукоятки заряжания неплохо выполнял подвижный металлический кожух ствола с продолговатыми вентиляционными окнами – сцепляясь с затвором при отведении вручную назад, кожух ставил его на боевой взвод.
Все детали сергеевских автоматов, кроме, разве что, ствола, делались кустарным способом при минимуме оборудования и инструментов. Тем не менее в этой продуманной до мелочей конструкции нашлось место даже для переводчика вида огня (точнее, было предусмотрено два спусковых крючка – для одиночной и автоматической стрельбы), прицельные приспособления в виде мушки и фиксированного целика позволяли вести более или менее точный огонь на дальностях до 100 м. Понятно, что это специфичное оружие просто не могло не пользоваться спросом. Подобно одиозной системе ТМ-1944 пистолеты-пулемёты Сергеева быстренько получали особый подарочный или наградной статус. В январе 1944 года владельцем одного из них стал «лучший врач» партизанской бригады «Разгром» М.Д. Михейчик, 11 июня того же года подобный малыш был подарен секретарю Червенского подпольного райкома партии К.К. Кравченко, ещё один автомат получил на долгую память заместитель начальника БШПД И.П. Ганенко.

(продолжение следует)