Мauser М1895. Как чилийцы для себя винтовку выбирали
Август 2009 / Ю. Максимов / Арсенал
На исходе XIX века армии всего мира спешно перевооружались магазинными винтовками под патрон с бездымным порохом, ревностно следя за достижениями соседей. Винтовка и холодное оружие тогда служили главными инструментами войны, ибо роль пулемёта ещё не была осознана в полной мере, а артиллерия показала свою подлинную смертоносность лишь на фронтах первой мировой войны. Локальные войны конца XIX – начала ХХ вв., эта нескончаемая череда предвестников Великой войны, послужили отличным полигоном для «обкатки» новейших систем стрелкового оружия. В то время история многих государств вершилась при помощи винтовок системы Маузера.
Латинская Америка исторически является неспокойным континентом. Конечно, мало где люди уничтожали друг друга со столь же разнузданной беспощадностью, как в Европе, но почему-то принято считать, что именно «латиносы» отличаются некими особыми качествами, привлекающими пристальное внимание исследователей военной истории и оружия. Бурлящий котёл европейской и американской научно-технической революции выплеснул на благодатную латиноамериканскую почву, помимо прочего, и новейшие виды европейского стрелкового вооружения. В 1890-х гг. это были винтовки Маузера различных модификаций.
Вкладывая на перевооружение армии и флота до половины государственного бюджета, латиноамериканские государства действительно получали первоклассное оружие. Республика Чили не стала исключением, приняв на вооружение, после быстрых, но масштабных испытаний в 1893 году, винтовку Маузера так называемой «испанской модели» обр. 1892 года.
В России об этих испытаниях стало известно благодаря присутствию на них русского офицера С. Карпенко-Логвинова, отчёт которого был опубликован в русской специализированной прессе в том же 1893 году.
Вооружение Чилийской армии к 1893 году
Чилийское правительство решило заменить вооружение армии, вовремя воспользовавшись успехами в конструировании стрелкового вооружения. В Южной Америке, как и в Европе, политикам и военным приходилось пристально следить за деятельностью соседей. Так, в Чили стало известно, что Перу и Аргентинская Республика снабдили свои линейные войска магазинными винтовками нового образца. И действительно, Аргентина купила 100 тысяч маузеровских винтовок под патрон калибра 7,65 мм (3,01 линии), так называемого «аргентинского образца», изготовленных в Германии и доставленных заводом Людвиг Леве и К°.
Эта значительная покупка, сделанная как раз когда Аргентинская Республика переживала финансовый кризис, и перевод денег в Европу утраивал цену оружия, обратила на себя особое внимание чилийского правительства. Ждать далее – для чилийцев означало позволить себя опередить.
Согласно официальным данным, вооружение войск в Чили на тот момент включало 70 тысяч винтовок Гра французского изготовления, 15 тысяч винтовок Комблена бельгийского производства и отличного качества. Это оружие очень пригодилось во время второй Тихоокеанской войны 1879–1883 гг. между Чили и Перу, точнее, войны Чили (при поддержке Англии) против Перу и Боливии с целью захвата месторождений селитры на чужой территории; чилийцы одержали победу, завоевав господство на море и захватив земли с месторождениями. Но к 1893 году это оружие считалось уже устаревшим.
Что же касается 3500 винтовок Манлихера, купленных в 1889 году правительством Балмаседы и не получивших применения из-за недостатка патронов, а также 5 тыс. винтовок Манлихера, взятых на море эскадрой конгрессистов в 1890 году, то их было явно недостаточно. 15 тыс. винтовок, приобретённых Хунтой конгрессистов, прибыли слишком поздно. К этому оружию можно добавить 5 тыс. винтовок Ремингтона и 3 тыс. винтовок Ли, тоже закупленных Хунтой.
Создание комиссии
В конце 1892 года чилийское правительство, ввиду относительно хорошего состояния финансов, послало своему представителю в Париж приказ составить комиссию из нескольких офицеров, находившихся в то время в Германии и Франции, непременно включив в её состав генерала Эстанисло дель Канто, прибывшего в Европу в начале 1892 года с научными целями. Комиссии следовало выбрать лучшую винтовку, существовавшую на тот момент.
Испытания должны были занять относительно немного времени, но быть максимально полными и объективными. Причём чилийское правительство оставляло за собой право на окончательное решение. Согласно полученным инструкциям, М.Мат, полномочный министр Чили в Париже, объявил конкурс и одновременно составил комиссию из полковника артиллерии Бунен-Риверы, атташе военной комиссии в Берлине, подполковника пехоты Жуана де Диоса Виаля, майора кавалерии С.Ирраразаваля и председательствующего дивизионного генерала Эстанисло дель Канто.
Участники конкурса
Лишь немногие из известных европейских фабрикантов проигнорировали конкурс. Французское «Общество ручного оружия» представило две винтовки, разработанных пехотным командиром М.Додето, имеющие калибр 6,5 мм и 6 мм. Фирма «Людвиг Леве и К°» показала три свои винтовки конструкции Маузера: 7,65-мм винтовку т.н. «аргентинской модели», 7-мм винтовку «испанского образца 1892 года» и 6,5-мм винтовку Маузера, ещё не получившую названия. М.Манлихер продемонстрировал новую 6,5-мм винтовку, изготовленную на заводе Штейер. Нидерландец М. де Бомон привёз свою 6,5-мм винтовку. Бельгиец М.Марга доставил недоработанную 6,5-мм винтовку, которая толком и не участвовала в конкурсе.
Начало конкурса
Испытания начались 16 ноября 1892 года в Сент-Дени, на полигоне завода Гочкиса, затем продолжились в Сатори. Так как этот полигон не позволял стрелять на дистанции более 1000 м, чего требовал де Канто, то комиссия приняла решение перенести стрельбы в Бельгию, в Брюссельский национальный тир. Заседания комиссии в Бельгии начались 20 декабря и окончились 10 января 1893 года. Французов представлял М.Бурдон, бывший директор оружейной фабрики в Тюле. Фабрику «Людвиг Леве и К°» – её берлинский директор Алекс Ризе. Ф.Манлихера заместил А.Шрифер из Льежа. Бомон и Додето на опыты приехали сами. Наблюдение за стрельбами осуществляли пять офицеров из разных стран, включая русского представителя Карпенко-Логвинова.
Шесть стрельб с 16 по 24 ноября были посвящены определению скоростей и прониканию пуль в дерево. Скорости измерялись на расстоянии 25 м от дульного среза и определялись по средней величине по пяти выстрелам. Для анализа проникающей способности пуль брались средние значения из 10 выстрелов, произведённых в сложенные сосновые доски с дистанции 44 метра.
Стрельбы показали, что из испытываемых винтовок, в зависимости от опытности стрелка, прицельно можно сделать от 25 до 28 выстрелов в минуту. Из выпущенных же за три минуты 73 пуль из ружья Додето в мишень попало 57; из 79 пуль, выпущенных из винтовки Манлихера, цели достигли 18. Из 7-мм «Маузера» произвели 77 выстрелов, до цели добрались 66 пуль.
Для производства 100 выстрелов стрелку из винтовки Бомона потребовалось 2,37 мин., из Додето – 2,36 мин., из Манлихера – 2,30 мин., из Маузера – 2,28 мин.
Дальнейшие испытания были посвящены стрельбе со станка на 250, 500, 1000 метров и замерам траектории через каждые 100 м до 500-метровой отметки. Для определения отклонений учитывали среднюю величину из 10 выстрелов.
Для определения движения пуль выбирали средние из пяти выстрелов величины ординат траектории, полученные по пробоинам экранов, расставленных через каждые 100 м. Используя эти данные, можно создать наглядную схему баллистических траекторий пуль, выпущенных из винтовок, участвовавших в конкурсе.
Следующие 17 этапов испытаний были посвящены таким задачам: четыре, в Сент Дени – определению прочности оружия; один, в Версале – стрельбе на 500 м; остальные, в Брюсселе – продолжению тех же опытов. При стрельбе на прочность из каждой винтовки было сделано трижды по 950 выстрелов, сериями по 40 или 100 выстрелов. После каждой серии определялась температура ствола. После каждой серии по 950 выстрелов проводились стрельбы со станка на 500 м. Результаты показаны в таблицах 2 и 3.
После окончания опытов комиссия перешла на поле в Беверло, представленное в её распоряжение военным министром Бельгии, чтобы продолжить стрельбу на дальние дистанции, но помешали плохое обустройство полигона, сильный холод и снег. Поэтому комиссия, сочтя собранные сведения достаточными, возвратилась в Брюссель для составления отчёта правительству Чили.
Read More…
Джеймс Меллон II – африканский охотник
Август 2009 / М. Шукис / Великие охотники
Если бы существовал Зал Охотничьей Славы, то имя Джеймса Меллона II несомненно было бы там одним из первых и наиболее славных. Ему ещё не было и 20, но он уже был известным охотником. А в 1972 году в возрасте 30 лет стал самым молодым охотником, которому была присвоена престижная охотничья награда от фонда Роя Уэзерби (Weatherby Big Game Award). К тому времени, в соответствии с данными фонда Weatherby, ему удалось добыть более 200 разных охотничьих животных, включая 135 африканских. И это достижение вряд ли когда-либо будет перекрыто.
Награда Weatherby считается «Оскаром» охотничьего мира. Со времени её введения в 1956 году только двум охотникам удалось заслужить этот приз, не достигнув 40-летия. Средний возраст награждённого – 57 лет.
Меллон охотился почти без остановки начиная с 1964 г. по 1975 г. Большую часть времени в этот период он жил в Найроби, столице Кении, приезжая в Штаты только на пару недель в год. Он единственный в истории охотник-спортсмен, которому удалось добыть гигантского сэйбла, айбекса Валиа и королевскую антилопу. Однако и коллекция его азиатских трофеев не менее впечатляюща. На несколько лет он даже переселился в Дели, когда решил сконцентрироваться на охоте на животных азиатского континента в таких странах, как Индия, Непал, Пакистан, Таиланд, Афганистан и Камбоджа.
Сейчас Меллон охотится гораздо реже, чем в годы молодости, но он по-прежнему остаётся весьма уважаемой и влиятельной фигурой в мире большой охоты. Его книга «Африканский охотник», опубликованная в 1975 г., является самой важной книгой об охоте на Чёрном континенте в XX веке, а точнее, руководством по африканской охоте в третьей четверти прошлого века. В 2004 году Крэйг Боддингтон и Питер Флэк издали книгу под названием «Африканский охотник II», которая является замечательным продолжением работы Меллона, но уже ведёт нас по радикально изменившейся Африке. Нижеизложенное отчасти является автобиографическим материалом, отчасти ответами на вопросы интервьюеров.
С чего же всё началось?
«Мне было 9 лет, когда на моих глазах наш садовник застрелил наглую белку, пытавшуюся средь бела дня забраться в голубятню. Помню, что это была старая двустволка 12-го калибра с внешними курками. Он выстрелил из обоих стволов одновременно, и белка с грохотом свалилась на металлическую крышу курятника и покатилась вниз. Куры в панике истошно завопили и захлопали крыльями, жена садовника разразилась руганью из окна, собаки взвыли, и эта сцена, сочетавшая в себе мальчишескую проказу и ад кромешный, показалась мне настолько привлекательной, что я, зачарованный всем этим бедламом, тут же решил обзавестись ружьём.
И я стал счастливым обладателем пневматической винтовки, с которой какое-то время довольно успешно скрадывал воробьёв. Но вскоре уговорил отца купить мне Winchester M67A, однозарядный болтовик под .22 LR. Эта штука тогда стоила долларов 12. И уж, поверьте мне, с этого момента ни птица, ни белка не могли чувствовать себя в безопасности в нашей округе. Так начался мой «роман» длиной в жизнь с серой американской белкой.
Моя страсть к охоте поражала всех родственников, а возникла она неизвестно откуда. Из всех моих близких только прадед действительно любил охоту, но он умер ещё до моего рождения. Родители не охотились, у брата были другие интересы. Кузены из Питсбурга всерьёз увлекались охотой, но их интересовали только пенсильванские животные, представители фауны других стран могли спать спокойно.
Очень многое в моей охотничьей карьере происходило из желания пошалить. Именно благодаря этому я и добыл своё первое крупное животное. У нас был дом в Мэйне, а недалеко от берега были разбросаны скалистые островки, и на них водились тюлени. Как-то я отправился туда с «Марлином» под .30-30, тюлени кружили вокруг лодки в 50-60 метрах. В конце концов, я умудрился подбить одного. Не так-то просто это было. Во-первых, тюлень на месте не сидит, постоянно ныряя, во-вторых, лодка болтается на волнах. Короче, когда я наконец подстрелил одного, то в восторге был необычайном. Он оказался таким тяжёлым, что затащить в лодку я его не смог. Мне было 11, я взял его на буксир, а, подплыв к дому, вытащил на пляж воспользовавшись приливом. Когда же начался отлив, он был мой. Я снял с него шкуру, и она долго у меня хранилась. А снять её не так-то просто; у тюленей слой жира необыкновенно толстый, иногда до 10 см, соскрести этот жир – работа не из лёгких. Шкуры я учился снимать сам и сначала много перепортил. Начал с маленьких животных, а потом относил их к местному таксидермисту. Когда застрелил того тюленя, я уже знал, как это делается. А таксидермист Стив Хорн постоянно поправлял меня и давал советы.
Потом пришёл черёд белохвостых оленей. В 15 лет мне уже удалось взять очень приличного вилорога в Вайоминге. Это была моя первая охота с проводником, шёл 1957 год. А в 1958 я уехал в Европу продолжать учёбу. И в тот период охотился на европейских животных. Я добыл пять серн, двух благородных оленей и двух косуль.
Продолжение образования
Как раз в то время я начал думать об Африке. Питсбургский музей Карнеги решил собрать коллекцию африканских птиц и млекопитающих, и я ухватился за эту идею. Музею нужны были средства для осуществления данного плана, и в 1960 году мне удалось уговорить отца создать специальный фонд, за что меня и назначили руководителем экспедиции. Так состоялась восточноафриканская экспедиция музея Карнеги. Мы охотились пять месяцев: в Кении, Танзании и Уганде; тогда это считалась Британская Восточная Африка.
Мы привезли 3000 птиц, но итог был полным провалом. Несмотря на то, что с нами был орнитолог, птицы были неправильно упакованы, и почти половина была доставлена в абсолютно непригодном для таксидермии состоянии. Они пролежали довольно долго на каком-то складе из-за проблемы с таможней и прибыли в Штаты с опозданием на несколько месяцев. Только одна половина была в нормальном состоянии, другая пропала.
Во время экспедиции мы добыли много животных, в том числе, буйволов, льва, леопарда и носорога. Мы практически могли охотиться на всё, что хотели добыть. А поскольку это была научная экспедиция, то для нас и правила порой изменялись.
Я вынужден был вернуться домой для поступления в Йельский университет, занятия начинались в сентябре, так что последние два месяца экспедиция обходилась без меня. В Йейле провёл четыре года и получил диплом в 1964 году.
Каждое лето возвращался в Африку. В 1962-ом охотился на куду, роана и сэйбла в Центральной Танзании. В 1963 во время летних каникул совершил охоту на бонго в Кении».
«Мэри Роуз»
Август 2009 / А. Окороков / История
1545 год. Со стен замка Саутси английский король Генрих VIII, руководивший с суши сражением флота с французской армадой из 200 кораблей, блокировавшей Портсмут, наблюдал за действиями своего флагмана «Мэри Роуз». Построенный по его указанию в 1509 году, этот большой четырёхмачтовый корабль, водоизмещением около 700 тонн, потрясал воображение современников и прославлял правящую династию Тюдоров. И действительно, его появление совершило буквально революцию в судостроении.
Особенностью «Мэри Роуз», было то, что она предназначалась специально для ведения артиллерийского боя на море. Этой цели подчинялось и размещение орудий на нескольких палубах в корпусе и надстройках, более совершенное парусное вооружение, и особо мощный корпус, способный выдержать и отдачу собственных орудий, и попадание вражеских ядер. По сути, это была первая плавучая батарея английского флота. Корабль получил поэтичное название «Мэри Роуз» в честь любимой сестры короля принцессы Мэри.
Генриху было чем гордиться. В 1512 году, в морской битве с французами у берегов Бретани «Мэри Роуз» огнём своих пушек уничтожила французский флагман, на котором сражались около 300 вражеских моряков. Потом были другие битвы, обстрел французских городов, победоносная война с Шотландией. И вот теперь вновь наступил момент, когда «Мэри Роуз» могла блеснуть своей мощью.
Король, не скрывая восхищения, внимательно следил в подзорную трубу за кораблём. Вот он чуть накренился, совершая очередной манёвр, и вдруг… стал заваливаться на бок! Генриха обуял ужас. Он не верил своим глазам. Вопль тонущего экипажа корабля достиг его слуха.
Через несколько минут всё было кончено. Некогда грозный корабль камнем ушёл на дно пролива Солент, лежащего между Портсмутом и островом Уайт, увлекая за собой более 650 человек.
Причина гибели «Мэри Роуз» так и осталась загадкой для современников. Вероятно, его залило водой через открытые орудийные порты нижней батарейной палубы. Но почему они были открыты при маневрировании? Из-за небрежности или недисциплинированности команды, а, может быть, из-за самоуверенности её капитана – вице-адмирала сэра Джорджа Кэрью? Кто знает.
Так или иначе, но попытки поднять «Мэри Роуз» начались практически немедленно после её гибели, однако по горячим следам удалось достать только реи, паруса и часть орудий. Спустя два года, в 1547 году, Генрих VIII скончался, и про несчастный корабль забыли почти на 300 лет. Лишь в 1839 году водолазы наткнулись на «Мэри Роуз». Это были охотники за подводными сувенирами, два брата из Кента, Джон и Чарльз Дины. Местные рыбаки попросили их осмотреть дно, где их сети цеплялись за какое-то препятствие.
Братья с энтузиазмом взялись за добычу «сувениров». За два года работы Динам удалось поднять 4 бронзовых орудия, 11 железных пушек, 6 частей от казнозарядных орудий, много железных и каменных ядер, 8 боевых луков, якорь-«кошку», стеклянные бутылки и много «мелочёвки». Всё это было детально описано и зарисовано, а затем продано с аукциона. Некоторые «сувениры» братьев Динов удалось найти спустя века. Так, например, одно орудие долгие годы являлось украшением пригородной станции, а грубо сработанный орудийный станок «пылился» на складах военно-морской базы. Но главным сокровищем, оставшимся в наследие потомкам от братьев Дин, стала сохранившаяся в архивах переписка с адмиралтейством и подробная карта, где было отмечено место их погружений. Эти бесценные для исследователя документы и были обнаружены в 1960-х годах Александром Макки – военным историков, опытным ныряльщиком и подводным археологом-любителем.
Но иметь подлинные материалы с указанием относительно точного места гибели корабля это ещё полдела. Для проведения экспедиционных исследований необходимы поисковые приборы и деньги, и, как прекрасно понимал Макки, большие. Правда, первую проблему удалось решить относительно быстро. По счастливой случайности, в Портсмуте в это время работала американская научная экспедиция во главе с разработчиком гидроакустической поисковой аппаратуры Эджертоном. Его-то Макки и удалось заинтересовать проектом.
Первый же заход показал, что в предполагаемом месте гибели «Мэри Роуз» действительно есть аномалия, в грунте имеется инородное тело. Но искомый ли это корабль? И Макки, вооружившись длинным прутом с полым заострённым наконечником, ринулся в подводную глубину. Прощупывая таким образом грунт, он вскоре упёрся во что-то твёрдое. На поверхности из полого наконечника был извлечён кусочек дерева, возраст которого, как показал лабораторный анализ, насчитывал сотни лет. Но скептикам, которые обычно и являются главными спонсорами проектов, нужны были ещё более конкретные доказательства, и Макки обратился за помощью к общественности. За короткий срок ему удалось собрать около 20 тысяч фунтов стерлингов и организовать работоспособную группу спортсменов-подводников (ежегодно в исследованиях корабля принимали участие более 200 аквалангистов-добровольцев: англичане, канадцы, австралийцы, американцы). А вскоре выяснилось, что судно было занесено илом, благодаря чему хорошо сохранилось и является, по сообщению газеты «Интернэшнл Геральд Трибюн», «бесценным музеем эпохи Тюдоров, возможно, самым важным для английской истории из затонувших кораблей».
Так было положено начало Комитету по спасению «Мэри Роуз» и проекту стоимостью в 1 млн. фунтов стерлингов, предусматривавшему археологические раскопки, восстановление корабля и его экспонирование.
Добровольные жертвователи были удовлетворены. Количество и историческая ценность обнаруженных на корабле предметов превзошли все ожидания. На «Мэри Роуз» были обнаружены навигационные инструменты: самый древний из найденных до сих пор судовой компас, бронзовые циркули, масштабные линейки, транспортиры, а также обрывки карт. Всё это наглядно свидетельствовало, что искусство кораблевождения как таковое и, в частности, уровень составления навигационных карт были в те времена выше, чем предполагалось ранее.
Была раскопана и исследована каюта судового врача. Среди обнаруженных в ней предметов находился ореховый сундучок с медицинскими инструментами: два бронзовых шприца для инъекций, бинты, всё необходимое для припарок, кувшинчик с притираниями, сохранивший отпечатки пальцев хирурга, пила для ампутаций – всего более полусотни предметов. В числе личных вещей членов экипажа нашли туалетный комплект, состоявший из трёх гребешков в кожаном футляре, карманные солнечные часы, деревянную игральную доску, кожаные обложки от книг, музыкальные инструменты и многое другое – более 20 тысяч находок.
Настоящим открытием для учёных стало обнаружение на корабле двух с половиной тысяч стрел (ранее по всей Англии насчитывались единицы стрел той эпохи) и 139 больших боевых луков в прекрасном состоянии. Напомним, что лучники были грозной силой в английском флоте. Стрелы с железными наконечниками без промаха поражали цели на расстоянии трёхсот ярдов и нередко пробивали латы. Умелый лучник производил до двенадцати выстрелов в минуту. Во время боя на врага обрушивался просто град стрел. Большие луки из тисового дерева – длиной почти два метра, обнаруженные на корабле, были снабжены роговыми наконечниками. Любопытно, что за четыре с половиной столетия древесина практически не пострадала от воды и морских организмов, а вот от наконечников мало что осталось. Тем не менее специалистам удалось выяснить, что большинство из них относились к так называемым лезвийным наконечникам. Этот тип наконечника в равной степени использовался как для охоты, так и для войны.
Что касается стрел, обнаруженных на «Мэри Роуз», то в подавляющем большинстве они были изготовлены из тополя, имели ширину (у наконечника) 1/2 дюйма и сужались к хвосту до 3/8 дюйма. Средняя длина найденных стрел составляла 30,5 дюймов с колебанием в 2 дюйма в ту или другую сторону. У всех стрел прорезь для тетивы была усилена роговой или костяной накладкой. Оперение делалось из перьев серого гуся. Перья связывали нитью, а потом приклеивались. На каждый дюйм оперения приходилось около пяти витков нити.
К началу 1981 года корабль был полностью раскопан. В соответствии с планом работ все внутренние элементы конструкции, палубы и переборки разобрали и подняли на поверхность. Затем начался заключительный этап работ – подъём корпуса корабля, который и был осуществлён в октябре 1982 года.
К этому времени уже велись активные работы по выбору архитекторов и проектировщиков для строительства здания музея «Мэри Роуз». Но, увы, дальше составления проекта дело не пошло – у государства и общественных организаций не оказалось «лишних» денег для строительства нового музея, и «Мэри Роуз» была поставлена в Исторической верфи Портсмута. Рядом создали «временный» музей, в котором выставили часть (6%) из более 19000 экспонатов.
Начало третьего тысячелетия стало поворотным в судьбе этого уникального исторического памятника. По счастливой «случайности», министерство обороны Великобритании решило углубить фарватер, ведущий к военно-морской базе Портсмута, для размещения там нового поколения авианосцев. На «пути» военных встало историческое место гибели «Мэри Роуз», где ещё покоились части корабля и не поднятые на поверхность предметы.
Группа археологов-водолазов под руководством известного специалиста в этой области Алекса Хилдрида решила использовать подходящий момент, чтобы попытаться найти оставшиеся под водой части корабля – его якорь и важнейший фрагмент конструкции, так называемый надводный таран, на котором в носовой части размещались орудия и лучники, поражавшие противника своими стрелами при абордажной схватке.
Искателям сопутствовал успех. По словам Хилдрида, обнаружение и подъём на поверхность тарана стало «самым большим археологическим открытием в Англии за последние двадцать лет».
У британской общественности словно открылись глаза. Она вдруг «неожиданно» осознала, какое историческое богатство лежит у её ног, и на «Мэри Роуз» буквально хлынул «золотой» дождь. В январе 2008 года Фонд Наследия при Национальной Лотерее Британии выделил «на выживание» корабля грант в размере 21 миллиона фунтов – на консервацию и реставрацию судна. Ещё 23 миллиона планировалось выделить на строительство нового здания музея.
Не успели стихнуть ликования по поводу солидного финансового вливания в проект «Мэри Роуз», как новый сюрприз преподнесли учёные. И какой!
Как известно, корабль затонул при спокойном море и умеренном ветре. После подъёма брамселей он внезапно начал крениться, потом лёг на правый борт, быстро набрал воды через незакрытые орудийные порты нижней палубы, через две минуты перевернулся и ушёл под воду. Многовековой загадкой оставался вопрос, почему орудийные порты были открыты. В преступной халатности обвиняли офицеров «Мэри Роуз» и лично вице-адмирала сэра Джорджа Кэрью.
Весьма убедительный ответ на этот вопрос высказал совсем недавно профессор университетского колледжа Лондона Монтгомери.
Проведя исследование 18 черепов (всего на корабле найдено около 10000 человеческих костей), обнаруженных в своё время на «Мэри Роуз», он пришёл к выводу, что больше половины из них принадлежала не британцам и даже не жителям стран Северной Европы, а южанам, вероятнее всего, испанцам.
Это было установлено благодаря анализу химического состава зубов. По мнению Монтгомери, большой процент иностранцев в команде «Мэри Роуз» и стал основной причиной трагедии. Моряки-испанцы, плохо владевшие английским языком, просто-напросто не смогли быстро понять отданную офицерами команду закрыть орудийные порты.
Охота во Франции!
Август 2009 / Редакция / Dolce vita
Во Франции зарегистрировано более 1,4 млн. охотников, и по этому показателю она заметно опережает своих соседей – Италию и Испанию. Охота во Франции, это, своего рода, искусство и его неотъемлемой частью всегда был ужин в кругу друзей. В ходе дегустации различных изысканных блюд, под бокал прекрасного вина, в компании обольстительных дам, охотники с удовольствием рассказывают о своих похождениях.
Среди самых популярных видов охоты во Франции выделяют псовую охоту и охоту на копытных. Псовая охота (пешая и конная), одна из сaмых старинных во Франции. Сегодня ею занимаются более 200 команд. Традиционно она устраивается в больших лесных массивах и на равнинной местности. Данная охота весьма высоко ценится жителями Великобритании, где она в настоящее время запрещёна. Поэтому англичане приезжают охотиться в Аквитанию, на юго-запад Франции.
Однако, несмотря на древность традиции, многие отмечают тот факт, что заниматься охотой вблизи городов с каждым годом становится все труднее. Туризм, пикники, запреты препятствуют охоте на лесную дичь. Поэтому, в данный момент исключительным спросом пользуются частные лесные угодья.
Известное агентство «Mеркюр», специализируется на продаже замков и поместий во Франции, предлагая, в том числе, охотничьи угодья на любой вкус. Вы можете стать владельцем небольшого особняка или целого замка – всё зависит от желания заказчика.
Восток Франции
Уникальный регион, с преобладанием крупной дичи (косули, олени, кабаны). Среди особых предложений – большой лесной массив в восточной части Франции в 658 гектаров, расположенный в Côte d’Or (Кот д’Ор), одном из винодельческих департаментов прославленной Бургундии, где водится крупная дичь.
В окрестностях Лиона «Меркюр» предлагает импозантный замок ХIХ века. Прилегающая территория составляет 48 гектаров лесного массива, идеально подходящего для охоты, а площадь самого замка составляет 1300 м².
Солонь
Другой интересный регион в центре Франции – La Sologne (Солонь). Его площадь составляет 500 тыс. га, и он находится всего в двух часах езды от Парижа. Столица региона – Бурж, один из древнейших французских городов был в своё время крупным религиозным центром средневековья и поныне сохранил многочисленные памятники архитектуры.
Там много рек, лесов, песчаных равнин. Такое уникальное сочетание само собой привлекает в эти края множество зверей: оленей, косулей, кабанов, зайцев, а также уток, фазанов и куропаток.
В Солони сегодня есть возможность приобрести обширные охотничьи поместья на любой вкус. Стоимость владений начинается от 495 тыс. евро за 73 га, а за 1,9 млн. евро можно купить территорию площадью 138 га с шестью озёрами всего в полутора часах езды от Парижа.
Среди владельцев охотничьих угодий сегодня преобладают политики, представители шоу-бизнеса и бизнес-элиты.
Юго-Запад Франции
На Юго-Западе Франции (департаменты Жерс, Ланды и Пиринеи) развиты все виды охоты и всё же традиционной для региона остаётся охота на диких голубей.
Регион Charente (Шаранта), известный красочными пейзажами и побережьем Атлантики, считается превосходным местом для охоты. На равнине или в лесной чаще – здесь встречаются косули, олени, кабаны, куропатки, зайцы, фазаны и кролики.
На Юго-Западе Франции «Меркюр» предлагает поместье прекрасно подходящее для всех видов охоты. Уникальная местность площадью 280 га с большим лесным массивом (преимущественно дубы, клёны и 20% сосновых деревьев). Многочисленные водоёмы, ручьи, чистый воздух. Помимо 200 гектаров леса, на территории расположено отреставрированное поместье, построенное в 19-ом веке. Его общая площадь составляет 400 м². Стоимость предложения – € 1,69 млн.
Бретань, запад Франции
Франция – одна из немногих европейских стран, сохранивших живописную природу и чистый воздух, поэтому там вольготно себя чувствуют лесные звери и птицы.
Охота, согласно древним галльским традициям – это целая философия жизни, где есть место дружеским встречам, дегустациям вин и просто хорошему времяпровождению.
Приобретение охотничьего поместья во Франции, это, прежде всего, долгосрочная инвестиция и, конечно, настоящее увлечение. К тому же, хозяин такой недвижимости, будет приятно удивлён – владельцам охотничьих поместий предоставляются значительные налоговые льготы.
Мягкий климат, великолепный ландшафт и богатые кормовые ресурсы – всё это делает фауну очень разнообразной. Охота во Франции, это праздник, который может быть всегда с тобой! Это древние традиции, особый охотничий шарм, азарт и неизменно хорошее настроение.
Властелин мира
Август 2009 / Д. Дурасов / Как это было
Мы, люди ХХI века, искренне гордимся глобальными достижениями европейской цивилизации, не задумываясь, что её могло и вовсе не быть. Мы похожи на того счастливца, который каждый день с хрустом поглощает сочные, спелые яблоки, груши, начисто забыв, что эти великолепные плодовые деревья кто-то должен был посадить, ухаживать за ними, оберегать от вредителей и диких зверей – одним словом, вырастить хороший урожай и подарить его нам. Однако ничто в мире просто так не происходит, у каждого события есть своя первопричина. Следует помнить, что минимум три Великих народа заложили основы мировой цивилизации – это древние египтяне, греки и римляне.
Существуют сотни научных статей, скрупулезно исследующих данное феноменальное явление, наша задача гораздо скромнее, мы хотим рассказать о римской армии, благодаря которой древний Рим создал великую европейскую цивилизацию и стал признанным Властелином античного мира.
Надо признать, что все без исключения северные европейские народы двадцать веков назад были «варварами», едва перевалившими рубеж каменного века. Да, у нас была масса достоинств, но и тьма недостатков. Мы поклонялись своим родным грозным богам, почитали волхвов, подчинялись вождям, умели строить тёплые крепкие избы, варить пиво, выращивать рожь, просо, ячмень, горох и репу. Устно слагали длинные былины, сочиняли мудрые пословицы и поговорки, повсеместно считались, да и были на самом деле, бесстрашными охотниками и воинами, однако в смысле греко-римской античной цивилизации привычно оставались первобытно-общинными дикарями. Древние германо-славянские, галльские, британские и скандинавские племена жили своей естественной жизнью, на краю мрачных вековых лесов, непроходимых болот, полноводных рек и студёных морей, в вечной борьбе с холодом, неурожаем и ещё более дикими соседями.
Жили – не тужили до той самой поры, пока к нам впервые не явились безбородые железные римские легионы. Для наших предков это было невиданное зрелище – чёткий строевой шаг, умелое боевое построение, отрывистые команды, одинаковые доспехи и блестящее оружие. «Варвары» в те времена дрались кучей, били врага наотмашь, с размаха, каждый, чем мог: кто дубиной, кто рогатиной, кто просто топором, бронзовым мечом или ножом. В бой шли всем кланом, большой дружной семьёй, с жёнами и старшими детьми. В бою были абсолютно бесстрашны, но в стратегии, тактике и уж тем более в артиллерии (баллистах и катапультах) ничего не смыслили и даже не догадывались об их существовании.
Зато военное дело хорошо знали римляне.
История Рима – это история меча. Древний, языческий Рим был, прежде всего, воином. Римляне довели до совершенства искусство войны. Самым важным политиком в истории Рима был Меч. На втором месте стояло искусство управления гигантскими «варварскими» территориями, постепенное и неуклонное превращение их в полноценные «окультуренные» римские провинции. Насильственной «романизации» – цивилизации, подверглись племена Британии, Германии, Галлии (Франции), где, несмотря на отчаянное сопротивление, было взято «на меч» свыше 800 укреплённых городов и селений, где был убит каждый четвёртый житель. Юлий Цезарь сумел разбить 250-тысячное войско галлов всего сорока тысячами легионеров. Во всех частях света стояли римские легионы. Завоёванные народы, разумеется, нещадно грабились, пленных угоняли в рабство, но зато оставшиеся в живых получали в качестве бонуса незыблемое Римское Право – Закон, до сих пор являющийся краеугольным камнем любой европейской государственности.
Рим был вынужден всё время совершенствовать своё оружие. Знаменитое изречение: «Хочешь мира – готовься к войне!» – было девизом каждого гражданина.
Толпы молодёжи ежедневно тренировались на Марсовом поле во владении мечом, метании копья, верховой езде и различных спортивных играх. В Риме рано поняли простую истину: что самые хорошие солдаты получаются не из угнетённых рабов, а из гордых свободных граждан. Именно Риму мы обязаны происхождением слова «армия». Латинское arma (оружие) идёт от armus (рука). Рим имел одну ясную цель – завоевание мира. По словам поэта Вергилия, когда другие вдыхали жизнь в мрамор и бронзу, единственным искусством Рима было умение управлять побеждёнными народами.
О военном искусстве римлян нам рассказывают многие древние авторы, историки Ливий, Вегеций, Светоний, Варрон, Витрувий и, конечно, известный английский археолог и замечательный писатель ХIХ века Ричард Бертон, на учёный авторитет которого мы будем постоянно ссылаться.
Итак…
Армия римлян состояла из трёх частей – свободных граждан, принёсших присягу, союзников и наёмников. Главной боевой силой войска служили легионы, количество воинов в которых обычно составляло 5 тысяч пехотинцев и 300 конных всадников. Легион, как таковой, состоял из трёх частей. В каждой насчитывалось 10 когорт, в каждой когорте – три манипулы. Забавно, но своё название манипула получила от пучка травы, который носили на боевых штандартах задолго до появления золотого орла воины Ромула. Каждое подразделение состояло из шестидесяти солдат, двух центурионов и одного штандартоносца. Начинали сражение лёгковооружённые гастаты, находившиеся впереди легиона и как бы «заманивавшие» противника. Первыми в построении стояли пятнадцать отрядов астариев и двадцать отрядов велитов. За ними – принципы с тяжёлыми щитами и в полном вооружении, тоже в количестве пятнадцати отрядов. Позади них располагались рорарии, чья боеспособность была ниже по причине молодости и недостатка боевого опыта. Последними шли триарии (люди третьей линии) – испытанные отважные бойцы- ветераны, предполагалось, что именно они смогут решить исход сражения, а замыкал легион отряд наёмников. Если воинам передних рядов не удавалось сразу сломить противника, они по приказу центурионов быстро отступали внутрь построения, а на смену им выдвигались свежие бойцы. Легион, эта безупречная машина древности, постоянно выставлял навстречу врагу новые острые зубья. Противник, с огромным трудом проломив первую шеренгу, вдруг натыкался на следующую стену из копий.
Гастаты были вооружены копьями, овальным щитом и коротким мечом-гладиусом. Попав в самую гущу битвы, воин бросал копьё в противника и доставал меч, с которым стремился быстро поднырнуть под щит врага и поразить его в живот или пах. Короткий колющий меч был идеально приспособлен именно для такого манёвра. Астарии и велиты несли каждый от двух до семи копий-дротиков, которые очень метко метали в приближающегося врага. Принципы – тяжеловооружённые воины, закованные в броню, зрелые и отважные солдаты – составляли ядро легиона. Их вооружение, как и у ветеранов-триариев, состояло из мощного копья и короткого гладиуса. Кавалерия римлян была малочисленна, но хорошо вооружена. Всадники носили доспехи, копья и длинные мечи.
За легионом тянулась его тяжёлая артиллерия, которую уже тогда прозвали «молотом земли». Катапульты могли метать тяжёлые дротики на расстояние до 800 метров, а баллисты – камни весом до 80 кг на полёт стрелы. Стенобойные тараны изготавливали на месте, с собой возили только металлические налобники в виде голов бронзовых баранов, которые перед боем насаживали на дубовые брёвна.
Римляне тщательно муштровали свою пехоту. Легионеры регулярно тренировались с деревянными щитами и копьями, которые были в два раза тяжелее обычного оружия. Также часто устраивались тренировочные бои с дубовыми мечами. В походе легионер должен был нести полное вооружение, запас пищи на три дня, топор, котелок и шанцевый инструмент для обустройства укреплённого лагеря, где легион всегда останавливался на ночлег. При этом считалось, что хороший солдат должен спать под открытым небом в любую погоду и никогда не снимать доспехов. На волах и мулах тащили только артиллерию, жернова для перетирания зерна, брусья и доски для возведения частокола. Много лагерей римлян превратились со временем в столицы государств – Париж, Лондон и десятки других городов. По приказу Цезаря, солдаты украшали своё личное оружие золотом и драгоценными камнями, делалось это с целью не допустить потери оружия в бою. В качестве трофея солдатам давался на разграбление только что взятый приступом город. Имущество граждан грабили легионеры, а городская казна поступала в сокровищницу Рима. Большая часть горожан продавалась на невольничьих рынках, а меньшая становилась «союзниками» и получала пресловутое Римское Право.
Такова вкратце история первоначальной насильственной «цивилизации» древней Европы. Из песни слов не выкинешь – римская цивилизация представляется одной сплошной, бесконечной войной, в итоге которой погибло и варварство, и сама античная культура. Кажется, это была «боевая ничья» народов, в результате которой выиграли только мы – их дальние потомки.
История Рима многим не даёт покоя – двести лет назад Наполеон пытался насильственно навязать народам свой знаменитый Кодекс. В 1939 году Гитлер объявил новый миропорядок и начал мировую войну. В наши дни США пытается насильственно указать арабам путь в «американскую мечту». Видимо, на самом деле мы ещё не так уж далеко ушли по дороге цивилизации или не верно понимаем её истинное благородное значение.
