3 апреля 1840 года

Апрель 2008 / Редакция / Даты

Около 10 часов утра этого дня при попытке враждебно настроенных аборигенов черноморского побережья Кавказа захватить укрепление Михайловское (один из фортов между Геленджиком и Туапсе, где размещались 480 русских солдат под командой штабс-капитана Лико) обороняющимися был взорван пороховой погреб, что повлекло за собой гибель трёх тысяч горцев. Громкий, самоотверженный подвиг совершил рядовой 77-го Тенгинского Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича пехотного полка Архип Осипович Осипов.

О намерении неприятеля атаковать Михайловское укрепление стало известно уже 29 марта 1840 года. Почти 11000 шапсугов и абадзехов из долин ближайших рек выдвигались к форту. Личный состав русского гарнизона твёрдо решил не сдаваться ни при каких условиях, на самый крайний случай было решено взорвать все имеющиеся пороховые запасы. Добровольным исполнителем этой акции назвался Архип Осипов, уроженец Липовецкого уезда Киевской губернии, 38 лет от роду. Рано утром 3 апреля (или, как довольно часто указывают, 22 марта по старому стилю) горцы пошли на приступ. После гибели большей части защитников форта, когда толпа «черкесов» принялась яростно сбивать замки с арсенального погреба, «взрывной» замысел был осуществлён. Каким-то непостижимым образом история сохранила последние слова бравого солдата Осипова: «Пора, братцы! Кто останется жив — помните моё дело».

В 1876 году в ознаменование сего события на месте чудовищного взрыва по инициативе Главнок­оман­дую­щего Великого князя Михаила Николаевича был воздвигнут памятный крест ажурной работы, а уже довольно скоро около разрушенных валов бывшего Михайловского укрепления раскинулось новое селение Архипо-Осиповка. Кроме того, впервые в истории Русской армии фамилия героя была навечно занесена в списки 1-й гренадёрской роты полка. Приказ №79 военного министра А.И. Чернышева гласил: «Для увековечения же памяти о достохвальном подвиге рядового Архипа Осипова, который семейства не имел, его императорское величество высочайше повелеть соизволил сохранить навсегда имя его в списках 1-й гренадерской роты Тенгинского пехотного полка, считая его первым рядовым, и на всех перекличках при спросе этого имени первому за ним рядовому отвечать: «Погиб во славу русского оружия в Михайловском укреплении»…

«Крепче, братцы, не сдаваться!
Здесь положим мы живот,
Рады мы теперь стараться,
Русских много славных рот!
Пусть врагам известно будет,
Что за Русская земля:
Враг нас сдаться не принудит,
Ляжем все здесь за Царя!»
Так по долгу, по святому,
Архип Осипов сказал.
К погребу пороховому
С фитилём у входа стал.
Все враги вдруг побледнели,
Страшен был он с фитилём!
Вместе с погребом взлетели
И погибли все огнём…
В перекличке по уставу
Вызывается Архип…
Отвечают, что за славу,
За Отечество погиб…

15 марта 1941 года

Март 2008 / Редакция / Даты

Наркомом обороны СССР был подписан приказ №138, вводивший в действие «Положение о персональном учёте потерь и погребении погибшего личного состава Красной Армии в военное время». Согласно документу, уже к 1 мая 1941-го все подразделения и части РККА должны были быть обеспечены вновь вводимыми в обращение солдатскими медальонами «…для учёта потерь личного состава в военное время и в целях привития навыков в хранении медальона ещё в мирное время».

Индивидуальные знаки военнослужащих, предназначенные для опознания личностей убитых или находящихся в бессознательном состоянии раненых, представляли собой пластмассовый восьмигранный пенал-контейнер с вложенными внутрь двумя идентичными бумажными бланками, в которых прописывались биографические данные и адреса родных. В Положении говорилось: «Медальон носится в специальном кармане, пришитом на внешней стороне пояса брюк (с правой стороны). Вкладыш медальона заполняется в двух экземплярах. Один экземпляр вкладыша медальона у убитых и умерших от ран вынимается и хранится в штабе части или лечебном учреждении, а второй экземпляр, сложенный в медальон, остаётся при убитом или умершем от ран.

…Команды, наряжаемые для очистки полей боя, вынимают один экземпляр вкладыша медальона с убитых и передают в штаб той части, распоряжением которой они производили очистку поля боя».

Сам факт возвращения к практике «оборота» отменённых чуть ранее «смертных» медальонов и, более того, скорейшего обеспечения ими войск историки обычно связывают с повсеместно царящими весной 1941-го слухами об ожидаемой немецкой агрессии. Тем не менее добрая половина погибших в первые недели Великой Отечественной войны советских бойцов таких медальонов не имела. Говорят, что среди солдат бродило тотальное суеверие: заполнишь бланк – будешь убитым. Любопытно, что во фронтовых условиях наиболее практичные солдаты находили капсулам-«смертникам» довольно своеобразное применение. Например, в них часто хранили швейные и патефонные иголки, нитки, другие мелкие бытовые предметы, включая даже рыболовные крючки. Спилив донышко капсулы и выстрогав из дерева вставку с тонким отверстием, получали простейший мундштук. Сами бумажные вкладыши, при случае, вполне могли сгодиться и для банальной самокрутки…

Впоследствии (кстати, спустя целый год после принятия решения о введении красноармейской книжки как основного документа, удостоверяющего личность военнослужащего) солдатские медальоны в очередной раз были отменены. Этот приказ НКО № 376 вышел 17 ноября 1942 года.

10 марта 1974 года

Март 2008 / Редакция / Даты

«В императорской армии не принято обсуждать приказы…Меня оскорбляют предположения, что моя борьба была бессмысленной. Я воевал, чтобы моя страна стала могущественной и процветающей. Когда я вернулся в Токио, то увидел, что Япония сильна и богата – даже богаче, чем прежде. И это утешило моё сердце. Что касается остального…Откуда же я мог знать, что Япония капитулировала? Я и в страшном сне не мог себе это представить. Всё это время, что мы сражались в лесу, были уверены — война продолжается».

10 марта 1974 года из джунглей филиппинского острова Лубанг, что примерно в сотне километров юго-западнее Манилы, не спеша вышел и сдался местным властям младший лейтенант войсковой разведки японской императорской армии Хиро Онода. Боевой счёт категорически не верившего в окончание второй мировой войны и почти три десятилетия ведущего партизанскую войну лейтенанта к этому моменту составлял 130 убитых и раненых «врагов». Верный присяге офицер сохранил своё обмундирование, при нём было несколько ручных гранат и самурайский меч, боекомплект его полностью исправной 7,7-мм винтовки Арисака «тип 99» насчитывал полтысячи патронов.

В феврале победного 1945 года высадившиеся в западной части тихоокеанского островка Лубанг американцы довольно быстро справились с небольшим японским гарнизоном. Под покровом густых джунглей укрылись лишь бойцы японских диверсионно-разведывательных «ячеек». Одну из таких боевых единиц составили лейтенант специального батальона Онода и стихийно попавшие под его команду капрал Шоичи Шимада и рядовой первого класса Киншичи Козука. «Вы обязаны сражаться до конца», – эти бесхитростные слова майора Йошими Танигучи, начальника штаба специального разведбатальона 14-й полевой армии и непосредственного командира Оноды, были для последнего не просто полагающимся случаю напутствием. Молодой 22-летний офицер-идеалист прекрасно знал, что такое преданность Императору и дух бусидо. Майор уверял: «Мы отступаем, но это временно. Вы уйдёте в горы и будете делать вылазки – закладывать мины, взрывать склады. Я запрещаю вам совершать самоубийство и сдаваться в плен. Может пройти три, четыре или пять лет, но я за вами вернусь…»

Так началась эта долгая война лейтенанта Оноды и его маленького отряда. В октябре 1945 года где-то в горных зарослях ими была найдена яркая американская листовка с текстом на японском языке: «Война закончилась 15 августа. Спускайтесь с гор!» Дезинформация – дружно решили потомки самураев. Вспыхивающие время от времени далёкие перестрелки отчасти подтверждали их общее решение продолжать борьбу. Через год, в феврале 1946-го, к тройке партизан прибился ещё один солдат, рядовой Юичи Акацу. О судьбе других диверсионных групп, как и о капитуляции Японии, он тоже ничего не знал.

В полной уверенности, что боевые действия продолжаются, без всякой связи с внешним миром крошечный отряд разными путями и методами выполнял свой воинский долг, устраивая засады на дорогах, ставя мины и отстреливая патрули. Уничтожали посевы риса, иногда ввязывались в перестрелки с местной полицией и американскими военными. Оружие поддерживали в работоспособном состоянии, экономили каждый патрон. «Винтовку с патронами я регулярно смазывал говяжьим жиром, разбирал, чистил. Вообще, берёг её, как ребёнка: закутывал в ветошь, когда было холодно, закрывал своим телом, когда шёл дождь», – вспоминал много позже Онода. По всем канонам партизанской борьбы отряд-«призрак» постоянно «терялся» в джунглях, стараясь не оставаться на одном месте более трёх-пяти дней. За горсткой неуловимых мстителей охотились многие, фанатично, с превеликим энтузиазмом и рвением – жители деревень, полиция, правительственные поисковые группы, армейские подразделения, спецназ, вертолёты. К примеру, в одной из предпринятых облав было задействовано 13 тысяч человек, и обошлась она в огромную сумму – $375 тысяч…

Надо сказать, в негостеприимных тропиках Хиро Оноде и его людям приходилось не столько сражаться, сколько элементарно выживать. Питались они, в основном, кореньями, манго и бананами, готовя из них кашу на кокосовом молоке. Изредка совершали налёты на деревенские магазины, забирали рис и незаменимые в лесной жизни консервы. Ставили ловушки на крыс, ловили в ручьях рыбу, охотились, и тогда в их меню входили деликатесы – мясо местных буйволов, кабанов, игуан или даже крестьянских коров. «Говядину мы вялили на солнце, делили её так, чтобы тушу коровы можно было съесть за 250 дней», – вспоминал Хиро. В битве с коварной природой нельзя было забывать и о личной гигиене: каждое утро и каждый вечер лейтенант чистил зубы толчёной пальмовой корой, что позволило ему вообще не беспокоиться о таком явлении, как кариес (да и болел Онода, судя по его «послевоенным» мемуарам, всего пару раз  – ангиной).

В сентябре 1949-го отряд понёс первые потери: рядовой Юичи Акацу, самовольно оставив своих товарищей, сдался филиппинцам. Переданной «предателем» записке о том, что его хорошо приняли, щедро накормили и рассказали об уже четырёхлетнем мире, Онода не придал должного значения. Не поверил он и сброшенным в феврале 1952 года письмам и фотографиям от родственников. Падавшие с неба свежие газеты также упорно признавались американскими фальшивками. Удивляло одно – зачем столько усилий прилагает враг, чтобы выкурить из джунглей всего троих японских солдат? И раз за разом Онода укреплялся в мысли, что выполняемое им задание имеет особую важность. Со дня на день он ждал спасительного десанта – а помощи всё не было…

В июне следующего года в перестрелке с местным рыбаком капрал Шимада был ранен в ногу. Четыре долгих месяца Онода терпеливо выхаживал подчинённого, а тот всё более часто размышлял вслух об их ближайшем будущем. Оно оказалось далеко не радужным. 7 мая 1954-го Шоичи Шимада был смертельно ранен на пляже Гонтин в перестрелке с очередной группой захвата. По непонятным тогда Оноде причинам, капрал даже не пытался укрыться от пуль…

Тем временем попытки принудить «призраков» к сдаче продолжались. В мае 1959 года на остров привезли родственников Оноды и Козуки. Партизаны услышали голос:

– Хиро, выходи из леса! Это я, твой старший брат. Пожалуйста, выйди из леса, чтобы мы могли поговорить с тобой.

Подобравшись ближе к источнику звуков, Онода увидел человека с громкоговорителем. «Да, американцы всерьёз подошли к этому делу. Нашли пленного, похожего на моего брата, и заставили подражать чужому голосу». Брат Хиро, Тошио Онода, пробыл на Лубанге полгода. Но вернуться в Японию пришлось ни с чем, и в декабре месяце Хиро Оноду официально был признан на родине умершим.

В середине 60-х в руки Оноды и Козуки в качестве трофея попал транзисторный радиоприёмник. По сообщениям японских и австралийских станций выходило, что к этому времени любимая Япония превратилась в мощную державу. Такой новости двум партизанам было вполне достаточно. Они продолжали сражаться за императора и ждать возвращения своих…

Однако не суждено было им дождаться спасения вместе – 19 октября 1972 года вблизи деревни Имора Киншичи Козука был застрелен при попытке нападения на полицейский патруль. Тело было опознано, смерть солдата императорской армии, погибшего на войне спустя 27 лет после её окончания, вызвала шок в Токио и взволновала всю Японию, дав начало новому витку интенсивных поисков на острове. На этот раз попытка контакта удалась – на извилистом пути Оноды волею случая оказался молодой хиппи-путешественник, исключённый из университета японский студент по имени Норио Сузуки. Знаменательная встреча состоялась 20 февраля 1974-го. Из продолжительной беседы со студентом-соотечественником следовало невероятное – большую половину жизни Хиро Онода провёл на давно прошедшей войне. Тем не менее лейтенант решительно отказался сложить оружие. Только майор Танигучи, когда-то поставивший перед ним боевую задачу и приказавший ждать своего возвращения, мог отменить приказ!

А 7 марта 1974 года Оноду ждал новый сюрприз: он получил послание от Сузуки, что майор Йошими Танигучи жив, более того, он уже найден и скоро лично прибудет на остров. Спустя два дня Онода вышел из джунглей к палатке, в которой находились студент-спаситель и сильно постаревший Танигучи. Последний был одет в свою старую майорскую форму. Угостив верного ему воина сигаретой и заметно волнуясь, он зачитал пожелтевший от времени приказ по 14-й полевой армии.

«Приказ специального батальона, начальник штаба, Бекабак, 19 сентября 1945 года, 19 ч. 00 мин.
1. В соответствии с Имперским распоряжением, четырнадцатая полевая армия прекратила все боевые действия.
2. В соответствии с распоряжением военного командования № А-2003, со специального батальона при штабе снимаются все военные обязанности.
3. Подразделениям и бойцам из состава специального батальона предписывается прекратить любые военные действия и операции и перейти под командование ближайшего вышестоящего офицера. Если нахождение офицера невозможно, связаться с американскими или филиппинскими силами и следовать их указаниям.
Начальник штаба специального батальона четырнадцатой полевой армии, майор Йошими Танигучи».

Личная война Хиро Оноды подошла к концу.

Вечером 10 марта 1974 года младший лейтенант японской армии Онода формально сдался представителю филиппинских военно-воздушных сил генерал-майору Ранкудо. В сильно поношенной, но полной военной форме, по всем правилам церемонии сдачи в плен он торжественно вручил Ранкудо свой меч-катану, который тот немедленно вернул ему назад – в знак уважения к его беспримерной верности самурайскому долгу. На следующий день действо пришлось повторить – для прессы: на этот раз Онода вручил своё оружие президенту Филиппин Фердинанду Маркосу. Но глава государства снова возвратил ему катану, объявив о своём великодушном решении помиловать 52-летнего «последнего самурая» и разрешить ему беспрепятственно выехать на родину…

9 марта 1831 года

Март 2008 / Редакция / Даты

Был обнародован декрет французского короля Луи-Филиппа Орлеанского о начале формирования в Алжире Légion étrangère – Иностранного легиона.

На протяжении всей истории своего существования это одно из наиболее известных и боеспособных подразделений сухопутных сил армии Франции комплектовалось добровольцами более чем 130 национальностей. Вербуя на службу уроженцев Италии, Испании, Швейцарии, других европейских стран, а также французов, имевших проблемы с законом, Луи-Филипп намеревался, с одной стороны, обрести недостающие военные силы для планируемой колонизации Алжира, а заодно сократить численность «нежелательных элементов» населения страны. К последним относились и обладавшие реальным боевым опытом бывшие наёмники Карла X Бурбонского, и остатки иностранных полков Наполеона I, и эмигранты-участники восстаний в Польше и Италии. По соображениям государственной безопасности Иностранный легион мог использоваться по прямому назначению лишь за пределами континентальной Франции. Первые 7 батальонов легиона под командованием швейцарца полковника Штоффеля отправились на завоевание Алжира. Ввиду явной необычности личного состава (набранного из «преступников и бродяг с малым процентом искателей приключений, банкротов и других неудачников»), в новом подразделении была заложена традиция — не спрашивать имён новобранцев.

Надо сказать, Иностранный легион не ограничился одними лишь французскими колониальными войнами. В годы Крымской войны, а точнее, в ноябре 1854 года ему довелось поучаствовать в битве у Севастополя, под Инкерманом. Днём славы и трагедии Иностранного легиона стало 30 апреля 1863 года, когда в ходе мексиканской экспедиции 65 легионеров под командованием капитана Деню были атакованы двумя тысячами мексиканцев у селения Гасиенду Камероне. После боя длиною в сутки в живых осталось лишь два легионера. В память об этой битве ежегодно 30 апреля в подразделениях Иностранного легиона отмечается День Камерона. В первой мировой войне легионеры сражаются на Марне, Сомме, под Верденом. В годы второй мировой 13-я полубригада Иностранного Легиона перешла на сторону Де Голля, став основой вооружённых сил «Свободной Франции». После сражений в Ливии, Италии, Франции она закончила войну в Германии. Затем был Индокитай. Здесь воздушно-десантные части легиона потерпели самое крупное поражение – во вьетнамской долине Дьен Бьен Фу весной 1954 года.

Не секрет, что в Иностранном легионе в разные годы воевало немало русских солдат и офицеров. Русскоязычный процент солдат легиона значительно вырос в 1920 году, после эвакуации разбитых частей Белой армии под командованием барона П.Н. Врангеля. В 20-х годах XX века в составе Иностранного легиона насчитывалось до 8000 русских, из них около 3200 человек дислоцировалось в Алжире. В чине генерала проходил службу Зиновий Алексеевич Пешков – старший брат руководителя ВЦИК СССР Якова Свердлова, приёмный сын и крестник М. Горького. В легионе служили русский философ Николай Онуфриевич Лосский, генерал-лейтенант Борис Ростиславович Хрещатицкий, писатель и анархист Самуил Шварцбард. Как писал один из современников, «в раскалённых песках Марокко, на каменистых кряжах Сирии и Ливана, в душных ущельях Индокитая, – всюду «рассеяны» русские кости».

На сегодняшний день сухая статистика такова: под зелёно-красным флагом легиона (зелёный цвет символизирует страну, красный – кровь) послужило более 600 тысяч человек со всего мира в возрасте от 18 до 40 лет, свыше 36 000 легионеров пало в боях.

Ныне сфера деятельности легионеров круто изменилась – в основном, они задействованы в разнообразных миротворческих акциях под эгидой ООН или НАТО (Босния, Косово, Афганистан), периодически выполняя контракты «по восстановлению конституционного порядка» в странах Восточной и Центральной Африки.

Если после второй мировой войны около двух третей легионеров составляли немцы (что неудивительно, ведь пользуясь гарантией тайны личности, многие военные преступники, главным образом эсэсовцы, путём вступления в легион могли легко скрыться от правосудия), то сегодня самую большую группу (около одной трети) образуют выходцы из Восточной Европы и стран бывшего СССР, четверть – южноамериканцы. И только пятая часть легиона – это собственно французы, зачастую получившие новые имя, документы, гражданство и числящиеся в штабных списках как канадцы, бельгийцы, люксембуржцы. Для лучшего понимания девиза подразделения «Легион – наше отечество» (лат. Legio Patria Nostra) общение каждого военнослужащего с внешним миром на минимальный срок контракта (т.е. 5 лет) ограничивается и строго контролируется. Воинская часть действительно становится для легионера семьёй и домом.