Краткая история первых русских винтовочных патронов (Часть 6)

Август 2008 / А. Борцов, С. Челноков / Полигон Борцова

Не только с латунью, но и с порохом для малокалиберных патронов возникли трудности – отечественная пороховая промышленность из ружейных производила только «мушкетный» порох, применяемый со времён дульнозарядок. В России традиционно изготавливали одинаковый порох для всех видов вооружений, по единой технологии и составу, что позволяло добиться высокой производительности заводов и снизить себестоимость пороха. Подобный подход к пороховому делу был более чем оправдан при гигантских размерах Империи и количестве пороха, потребляемого армией и флотом.
Типы порохов различались лишь размерами и обработкой поверхности зёрен, которые сортировались по номерам и назначению на последней стадии производства. «Мушкетный» порох подходил для патронов ко всем 6-линейным казнозарядным винтовкам, но в отличие от американского пороха, который разрабатывался специально для 4,2-линейного патрона, имел более крупное зерно и меньшую собственную и гравиметрическую плотность. При этом «мушкетный» порох «давал» малую скорость воспламенения заряда и большую горения, что противоречило условиям «работы» пороха в малокалиберном патроне и стволе, где были необходимы диаметрально противоположные параметры – большая скорость воспламенения заряда и меньшая горения. Применение «быстрого» пороха в 4,2-линейном патроне приводило к увеличенному давлению форсирования и срыву свинцовой пули с нарезов – в итоге пуля не получала достаточной энергии, начинала кувыркаться и пролетала всего около 50 шагов – чего не происходило на 6-линейных винтовках в принципе. Количество «срывов» пуль калибра 4,2 линии при стрельбе патронами с «мушкетным» порохом составляло 24-28%, что, естественно, делало стрельбу любого подразделения малоэффективной.
В 1875 году проблему частично решили изменением технологии получения порохового зерна и предварительной утруской заряда в гильзе перед сборкой патрона. При этом количество срывов значительно уменьшилось (до 2-5%), но исключить полностью срыв пуль с нарезов не удалось. К тому же «мушкетный» порох в патроне давал большой разброс начальных скоростей пули в пределах 90 фут/с (около 30 м/с).
Изменение технологии в пределах существующего производства казалось привлекательным по экономическим причинам, но такой подход не давал нужного пороха и положительных результатов, требовалось полное переустройство производства с полным изменением технологии.
Пороха «американской доставки» выпускали для снаряжения 4,2-линейных патронов в САСШ в разное время до пяти частных заводов, в связи с этим пороха имели зерно разного размера и, соответственно, разную насыпную плотность, поэтому перед поступлением в Снаряжательный отдел они смешивались между собой на Охтинском пороховом заводе. Поскольку американские пороха не давали срывов вообще, то было принято решение пойти проверенным «американским» путём, то есть разрабатывать и изготавливать порох под каждый конкретный тип оружия и патрона.
Охтинскому пороховому заведению было предложено разработать новый тип пороха, при этом полностью отделить производство «малокалиберного пороха» от выделки всех остальных сортов, изменить пропорции в составе – увеличить на 2% содержание селитры и уменьшить на столько же содержание серы, применять в составе не чёрный, а бурый древесный уголь. «Бурый», то есть, фактически, недожжённый уголь, получался из тех же сортов древесины (в порядке убывания по качеству – крушина, ива, ольха), но с большим процентом выхода при его производстве, и при этом из-за меньшего содержания углерода имел более низкую температуру горения и давал меньше нагара.
Древесина деревьев в возрасте до 10 лет обжигалась в особых железных ретортах (цилиндрах) без доступа воздуха. При температуре обжига 400°С получался чёрный уголь, при 300°С – бурый и при 150°С – шоколадный. Чем ниже температура обжига, тем больше выход угля (соответственно, 25%, 35% и 70% от массы древесины), но и меньшее содержание углерода – 80%, 70% и 50%, соответственно. Менее обожжённый уголь воспламеняется при более низкой температуре, медленнее горит, даёт большее количество газов и труднее измельчается. Уголь с меньшим содержанием углерода обладает также большей гигроскопичностью и требует более жёстких условий хранения.
Состав пороха был изменён на основании изучения иностранного опыта порохового производства – в 1873 году за границу был отправлен штаб-офицер Охтинского порохового заведения гвардейской артиллерии капитан Кайгородов, который за два года командировки посетил практически все частные и казённые пороховые заводы Европы, что позволило досконально изучить иностранный опыт порохового производства. За основу для так называемого «нового» пороха был выбран состав английского охотничьего пороха частной фирмы Curtiss & Harvey, который, так или иначе, скопировали для армейских казённых порохов по всей Европе. «Новый» порох – 77 частей селитры, 8 – серы, 15 – угля. «Старый» порох – 75 частей селитры, 10 – серы,15 – угля. «Американский» порох – 78 частей селитры, 10 – серы, 12 – бурого угля.
У тех же англичан поиск пороха для патронов к винтовкам Снайдера и Мартини-Генри занял около двенадцати лет – меняли технологию зернения, смешения компонентов и т.д., пока, наконец, полностью не приняли за основу для казённого пороха состав и технологию охотничьего пороха Curtiss & Harvey № 1.
Перестройка Охтинских заводов под производство «нового» пороха капитана Кайгородова началась в 1875 году и уже в следующем, 1876 году, Охтинские заводы стали производить запланированные 300 000 пудов нового пороха, что обеспечивало снаряжение 100 миллионов патронов.
Полученный порох, по отчётам специалистов, вышел лучше американского, давал меньшее внутреннее давление при несколько меньшей начальной скорости (1400 фут/с при разбросе начальных скоростей в пределах 30 фут/с), что увеличивало ресурс винтовки в целом. При сравнительных испытаниях с иностранными порохами он также показал лучшие результаты.
Любопытно, что к этому же периоду времени относятся изменения в гражданском обороте пороха. 6 мая 1874 года были Высочайше утверждены новые правила о торговле охотничьим порохом, существенно упростившие приобретение его охотниками. Действовавшие до того законоположения позволяли отпуск пороха «частным лицам по таксе, утверждаемой каждые 5 лет, небольшими количествами от 1/4 до 3-х фунтов каждому в один раз, и только знатным особам дозволялось продавать до 1 пуда». Серьёзные строгости в обороте пороха вне военного ведомства были введены ещё при Петре I Указом от 1715 года. Запрещалось продавать «порох и селитру за границу, а внутри государства можно, с известными ограничениями, дабы порох не попал в руки ворам и злоумышленникам». Аналогичные Указы были приняты и при Императрице Анне Иоановне (23 декабря 1730 года, 20 мая 1734 года и 25 октября 1735 года, и позднее 12 марта 1757 года). Последний, слегка облегчивший отпуск пороха, объяснялся достаточностью запасов на складах артиллерийского ведомства на то время. Новые правила, введённые в 1874 году, дозволившие торговлю порохом частным лицам, значительно облегчили доступ к нему охотникам, а, следовательно, увеличили его количество, поступающее на гражданский рынок. Это, в свою очередь, свидетельствует об укреплении отечественной пороховой промышленности в середине 70-х годов XIX века.
Номенклатура пуль 4,2-линейных патронов отечественного производства не ограничивалась только однокомпонентными литыми или штампованными свинцовыми пулями. Для охотничьих армейских команд ограниченно производились экспансивные пули, информации о которых (объёмах производства и применении) сохранилось, к сожалению, крайне мало. Кроме собственно промысловой охоты, которая частично снимала проблему снабжения войск мясом, что было актуально при доставке большого количества продуктов гужевым транспортом и с их хранением, военные охотники занимались также и отстрелом опасных хищников, представляющих угрозу местному населению. Известны отчёты офицеров подобных команд, занимающихся целенаправленным истреблением в Средней Азии тигров-людоедов, где упоминаются 4,2-линейные патроны с разрывными пулями, которые штатно входили в комплект снаряжения военных охотников.
«Вооружены охотники были, как всегда, укороченными берданками с примкнутыми штыками, имея на поясах ножи и кинжалы. Патронов было взято шесть сот штук, из которых половина с разрывными пулями. В патронташах на груди у каждого охотника было всегда десять штук: пять простых и пять с разрывными пулями». Журнал «Разведчик» № 219, 1894 год, из отчёта об охоте на тигров «в урочище Дау-Кара в Чумбайском участке Аму-Дарьинского отдела» командира отряда военных охотников в составе «пятнадцати нижних чинов с десятью верблюдами и тридцатью двумя собаками» поручика Колышева.
Вероятнее всего, экспансивные и разрывные пули изготавливались в условиях армейских мастерских. В специальных пулелейках делались пули меньшей длины и массы с полостью в головной части, обеспечивающей повышенное останавливающее действие. В свинец для охотничьих пуль обязательно добавлялось олово (до 30%), так как мягкие, чисто свинцовые пули, зачастую плющились об шкуры животных, не нанося им значительных повреждений. Кроме того, мягкие пули давали отклонения от траектории при стрельбе сквозь кустарник.
Авторство одной из модификаций такой пули приписывается Е.Т. Смирнову. При снаряжении охотничьих патронов для винтовок Бердана рекомендовалось увеличивать заряд пороха на 1/4 золотника за счёт изъятия просальника. Для стрельбы на небольшие дистанции по крепким на рану и опасным животным применялась разрывная пуля. Для её изготовления в пуле, соответствующей по габаритам боевой, но отлитой из свинца с примесью 2-3% олова, делалось отверстие диаметром 4,5 мм и глубиной 16 мм. В отверстие помещалась смесь из тщательно растёртых и перемешанных 11 весовых частей бертолетовой соли и 10 частей серы или антимония. Отверстие в головной части пули закупоривалось кусочком воска, при этом толщина его слоя определяла чувствительность пули. При тонком слое воска пуля срабатывала, попадая в любую преграду, тогда как столбик воска, занимавший четверть объёма полости в пуле, позволял стрелять сквозь мелкие ветки и тростник. При разрыве такая пуля давала до 150 см3 газа, отчего «зверь падает и даёт себя дострелить даже при плохом попадании совсем не по месту…».
Гильза 4,2-линейного винтовочного патрона послужила основой для создания ряда экспериментальных боеприпасов. Во французском каталоге иностранных патронов, выпущенном в начале ХХ века, имеются чертежи двух образцов укороченных гильз калибра .380 с длиной гильзы 32,6 мм и калибра .320 с длиной гильзы 30,3 мм с клеймами Петербургского патронного завода. Их происхождение и назначение теряется во времени. Про ещё один образец, полученный укорочением винтовочной гильзы, известно немногим более.
Тиражируемый в некоторых источниках так называемый патрон для карабина Бердана с укороченной гильзой (10,66х48R), никогда в России не производился, по крайней мере, упоминаний об его производстве на патронном заводе не обнаружено. Надобность в таком «русском» патроне для карабинов системы Бердана № 2, весьма сомнительна. На вооружение был принят патрон с ослабленным зарядом, но при этом в габаритах штатного, и имеющий практически сходную с ним баллистику. Это позволяло кавалерии вести общевойсковой бой вместе с пехотой реально на одних и тех же боевых дистанциях с одинаковой эффективностью.
Этот укороченный патрон был разработан Х. Берданом к однозарядным пистолетам его же конструкции, которые изобретатель предложил наряду с винтовками для перевооружения русской армии. Они были отвергнуты военным ведомством и, фактически, остались в качестве экспериментальных образцов, произведённых незначительной серией. Известны два типа таких пистолетов. Первый с уменьшенной копией затвора «Бердан» 1 был произведён на заводе Кольта. Происхождение второго с затвором от «Бердана» 2, длиной ствола 206,4 мм при общей длине 397 мм не известно.
Сам же патрон появился в перечне продукции U.M.C.Co около 1872 года и позиционировался как .42 Berdan Patent Central Fire Russian Pistol («патрон Бердана центрального боя калибра .42 Русский Пистолетный») наряду с винтовочным с обычной длиной гильзы. Однако в 1896 году в каталоге той же фирмы он числится уже как .42 Russian Carbine, то есть для карабинов. Вероятнее всего, после провала на рынке однозарядных пистолетов Бердана патрон с производства не сняли, а пытались приспособить под него карабин. Во избежание путаницы с целым рядом однотипных патронов, к нему так и приклеилось определение «Русский». Хотя, по уверениям американских авторов, оружие под этот патрон им не известно. Для того периода времени это не является чем-то из ряда вон выходящим. Многие американские и европейские патронные фирмы предлагали в своих каталогах в надежде на заказ образцы патронов, не изготавливавшихся серийно, производство которых можно было развернуть за короткое время.
Существует немало патронов конца XIX – начала ХХ века, так и оставшихся только в чертежах и каталогах, в лучшем случае, в виде единичных опытных экземплярах.
Возвращаясь к теме «оружейной драмы», которая в количественном виде представляла собой на июнь 1870 года, после которого был прекращён выпуск игольчатых и капсюльных казнозарядных винтовок, наличие в войсках 62000 капсюльных казнозарядных винтовок системы Терри-Нормана, 209259 игольчатых винтовок системы Карле, 10000 винтовок Альбини-Баранова (на флоте), 357232 винтовки системы Крнка и 30000 винтовок системы Бердана №1. При том, что только в европейской части России было более миллиона солдат, необходимо отметить, что при всём желании перевооружение армии сразу на малые калибры было просто невозможно. Отечественная патронная промышленность не могла выпускать достаточного количества 4,2-линейных патронов для винтовок и картечниц, которые были необходимы для перевооружения, а заказ их за границей не спасал даже в мирное время, не говоря про возможные боевые действия. Анализируя данные по выпуску 4,2-х и 6-линейных гильз на патронном заводе на начальном этапе производства, можно без преувеличения сказать о необходимости двойного перевооружения.
Как известно, в 1868 году на патронном заводе U.M.C.Co. в г. Бриджпорт к винтовкам Бердана №1 и картечницам Гатлинга-Горлова было заказано 7 500 000 патронов. Много это или мало? Уже в 1869 году Петербургским патронным заводом было выпущено 7 000 000 гильз для боевых патронов к «крынкам», в 1870 году – уже 30 000 000 гильз, в 1871 – 20 543 289, а также, за три первых года было выпущено 1 382 200 гильз для холостых 6-линейных патронов. Валовый выпуск отечественных 4,2-линейных гильз начался только в 1870 году, и за весь год было изготовлено 675 067 гильз для боевых «малокалиберных» патронов, (в 1871 – 3 187 556 гильз, в 1872 году – 5 066 902), и только в 1873 году количество выпущенных гильз превысило 19 миллионов.
Цифры говорят сами за себя – двойное перевооружение было хоть и вынужденной, но при этом вполне оправданной мерой, поскольку валовый выпуск 4,2-линейных металлических патронов в России, в объёмах достаточных для создания стратегического и мобилизационного запаса боеприпасов к стрелковому оружию, был невозможен. Или попросту – при наличии в войсках только винтовок Бердана воевать было бы нечем.
Ещё одним свидетельством исторических достижений отечественной патронной промышленности в тот период является следующий факт. На 1877 год на складах Туркестанского военного округа оставалось 450 000 патронов американской выделки, при этом только 150 000 были признаны ограниченно годными для практической стрельбы на короткие расстояния, без последующего их переснаряжения. Остальные 300 000 были полностью негодны к стрельбе и подлежали полной утилизации. Срок хранения отечественных патронов заводского изготовления из-за лакированной изнутри гильзы был значительно больше – 12-15 лет в полностью пригодном для боевой стрельбы состоянии, при этом годность определялась пробным отстрелом каждой конкретной партии патронов.
Принятие на вооружение «крынок» в некотором роде недооценено в отечественной (и не только) оружейной истории. Фактически, винтовки системы Крнка и 6-линейные патроны остались в тени «берданок», хотя вполне выполнили возложенную на них функцию – обеспечили безопасность государства. Так, само понимание «там», за рубежом, того, что русская армия полностью и раньше других в Европе перевооружилась современными винтовками под унитарный патрон, что подразумевало не только наличие оружия и боеприпасов, но и, в первую очередь, разработанную под них тактику ведения боевых действий и обученный личный состав, не могло не действовать отрезвляюще на некоторые слишком горячие головы. По крайней мере, возможность «второго “Крыма”» представляется маловероятной.
Несомненно, первенство в совершенно новом деле по определению не исключает ошибок, которые, так или иначе, учитывают последователи. На ошибках учатся, и ситуация с трёхлинейной винтовкой образца 1891 года лишь тому подтверждение – было принято решение «выждать», то есть пропустить вперёд конкурентов и на основании их опыта проб и ошибок разработать свою систему «патрон-оружие», которая была избавлена от недостатков предшественников…

Продолжение следует.