Неожиданная находка

Май 2010 / Ю. Шокарев / Old arms

Сегодня, когда на дворе уже ХХI век, кажется трудно встретить среди антикварного оружия неизвестный предмет русской работы знаменитого мастера. Однако прошлогодняя ноябрьская выставка в Манеже преподнесла сюрприз. Когда я стал прощаться с коллегами, владелец антикварного салона на Пушечной, Владислав Середа, заговорщическим шепотом пригласил меня ещё раз подойти к его стенду. Преодолевая усталость и не ожидая увидеть ничего особенного, я тут же забыл обо всём, как только Владислав достал изящное охотничье ружьё.

Сказать, что был удивлён, заинтригован – этого мало! Жалел, что столь дивная вещь попала в руки в конце путешествия по выставке. Смотрел и долго изучал, потом, как водится, фотофиксировал, обмерял…Озадаченный и обрадованный таким сюрпризом, я покинул стены Манежа, чтобы в тишине, среди книг, под мерный гул работающего компьютера изучить неожиданную находку.
Изделие русского мастера для эксперта и коллекционера – желанный предмет. Только крупнейшие музеи нашей страны, такие как Эрмитаж, Оружейная палата или Исторический музей, хранят в фондах первоклассные памятники русской истории. Их могло быть гораздо больше, но жизнь распорядилась жёстоко – войны, разруха, грабежи, сдача в переплавку…Поэтому появление в частных руках русского охотничьего ружья прекрасного оформления и сохранности, возможно, руки известного оружейника – СОБЫТИЕ.
Ружьё, столь меня заинтриговавшее и заставившее не один день распутывать хитросплетения конструктивные, орнаментальные и прочие, принадлежит к охотничьим двуствольным ружьям с кремнёвыми замками. Охота для русского человека испокон веков была желанным и любимым занятием. Простолюдины за счёт охоты питались и жили, а для людей богатых и царей охота была всем.
Русские князья и московские государи занимались охотой для развития ловкости и меткости владения оружием. Также на охоту приглашались иностранные гости и дипломаты, поэтому охота была развлечением и делом государственной важности одновременно. Ещё в ХVII в. великокняжескую охоту обслуживали специально созданные ведомства, называвшиеся «пути» – Ловчий, Сокольничий и др. Служба здесь считалась почётной, попасть на неё было непросто. Оружие для царской охоты изготавливали оружейники, работавшие в Московском кремле в Оружейной палате.
Царская охота начиналась с торжественного выезда государя из Московского кремля. Особенно многочисленной была свита, когда охота устраивалась для всей царской семьи с приглашением иностранных послов. Первыми выезжали конные воины, которым по этому случаю выдавали из казны парадные пищали, сабли и палаши. Сотни человек сопровождали большой обоз со всем необходимым для охоты и праздничного пира. Охотились русские цари в окрестностях Москвы, эти земли считались заповедными.
Однако не все русские государи были ценителями охоты. Так, царь Пётр I обожал воевать, поэтому при нём охота была не особенно в чести. Его больше занимали потешные полки и учебные сражения «флотилий» на прудах. Тем не менее Пётр I занялся строительством Тульского оружейного завода, куда переселил лучших оружейных мастеров из Москвы.
После бурного, подчинённого в основном бесконечным войнам, правления Петра I, наступила более спокойная эпоха, продлившаяся до конца ХVIII века. Охота российских правителей претерпела изменения, связанные с переносом столицы в Санкт-Петербург и ориентированием высшего общества на западноевропейскую культуру и быт. Из регламентированного и тяжеловесного церемониала охота превратилась в шумный светский праздник. Охотничьи угодья переместились в окрестности Петербурга – Петергоф, Царское Село, Ораниенбаум. Императорская охота перешла в подчинение нового ведомства – Обер-егермейстерской канцелярии. На Фонтанке близ Аничкова моста находились Егерский и Ружейный дворы. Ружейный двор был придворной оружейной мастерской, где изготавливали ружья, пистолеты, пороховницы для императорской охоты. Здесь сложилась знаменитая петербургская школа оружейников. Однако не только в Петербурге работали замечательные оружейные мастера.
Переименованный Петром I из слободы в завод – Тульский оружейный, кроме военных заказов, стал выпускать в 1740-х гг. охотничье и гражданское оружие. Ружья изготавливались в двух вариантах – дробовые с гладким каналом ствола, в основном одноствольные, и нарезные, которые делались и двуствольными. На облик дробовых ружей, делавшихся в России, большое влияние оказало испанское оружие. Испанцы первыми в Европе стали делать ружейные стволы из «сварной» дамасской стали. Волнистый рисунок металла получался из-за кузнечной сварки полос железа. Тульские оружейники с 1740-х годов уже могли ковать стволы, как из обычного железа, так и из «сварного».
Стволы воронили, покрывали позолотой, украшали золотой, серебряной или латунной инкрустацией. В последней четверти ХVIII в. стала модной рельефная инкрустация, когда на металлической поверхности делались зазубрины по эскизу рисунка, а затем на них набивался инкрустируемый металл. Элементами украшений могли быть листья, воинские атрибуты – доспехи, колчаны со стрелами, барабаны и т.п.
Особое внимание уделялось ложе. На неё шло дерево высших сортов, но особо ценился ореховый кап. Он давал необыкновенной красоты рисунок волокон. Дерево высушивалось годами, его тщательно подготавливали. От мастера-ложевщика требовалась высочайшая квалификация, чтобы вырезать прочную и длинную ложу.
Красивое оружие хотела иметь петербургская знать, члены императорской фамилии, требовались подарки важным иностранным персонам. Поэтому среди заказчиков Тульского оружейного завода было много высокопоставленных особ. В музейных собраниях Петербурга и Москвы сохранились охотничьи ружья того времени, но их не так много, как хотелось бы, и почти все они – безымянные.
Самая блестящая эпоха в ХVIII веке связана с императрицей Екатериной II. Искусная наездница, она прекрасно держалась как в мужском, так и в дамском седле. Однако больше любила охоту с ловчими птицами, чем ружейную. Другими охотами она предпочитала любоваться со стороны, не принимая непосредственного участия.
Императорская охота при Екатерине II больше напоминала театрализованное празднество, где собственно охоте уделялось немного места. Зато сама императрица высоко ценила хорошее оружие и с удовольствием заказывала его в Туле для подарков своим фаворитам и внукам – великим князьям Александру и Константину.
Однако вернёмся в наше время. Ружьё, которое довелось увидеть на выставке в Манеже, имело стальные стволы с гладкими каналами, покрытые воронением, не спаянные, а соединённые обоймицей, шпилькой в цевье и крюками в ствольном гнезде. Стволы украшал растительно-геометрический орнамент с изображением стилизованной цветочной вазы и райскими птицами, выполненный в технике золотой и серебряной насечки. В месте соединения стволов, посередине, в стилизованной рамке золотой насечкой выгравировано имя мастера.
Необычность нанесения надписи заключалась в том, что она захватывала оба ствола – нижняя часть помещалась на правом, а верхняя – на левом. Сильная стилизация букв и «раздвоение» текста значительно затрудняло прочтение. Кроме того, текст соединял в себе латинский и русский алфавит. Первая половина надписи читалась сравнительно легко: «М IВАNЪ». Дальше пришлось поломать голову. Первая буква фамилии, видимо, представляет собой стилизованную букву «Л». За ней стоят две русские буквы «Я» и «Л», далее латинские «I» и «N» с «Ъ» в конце.
Фамилию «Лялин» можно отнести к известному тульскому оружейнику рубежа XVIII – XIX вв. Ивану Лялину. К сожалению, о нём известно очень немного. Предположительно он работал мастером ложевого цеха в последней четверти ХVIII века. Ему также приписывается набор оружия, который был преподнесён в день коронации императору Александру I, внуку знаменитой бабушки – Екатерины II.
Однако на сохранившихся в музейных коллекциях предметах, которые относят к работам Лялина, написание фамилии мастера выглядит иначе. Также ни на одном из русских ружей в музеях фамилия мастера не присоединяет к себе слово «мастер» или букву «М». В нашем случае объяснить букву «М» в начале надписи, кроме как сокращением слова «мастер», не получается.
Но, кроме надписи, возбудившей больше сомнений и вопросов, чем давшей ответы, существует почерк мастера. Это «визитная» карточка оружейника, которая проявляется в технических приёмах, украшении изделия, общей стилистике. Данные признаки дают ощущение принадлежности предмета руке именно этого мастера. Помогает, несомненно, сравнительный анализ и поиск аналогов.
В двуствольных ружьях стволы соединяются двумя способами. В одном случае их паяют или «сваривают» вместе, а затем укрепляют в ложе. Правда, пайка стволов сложная и рискованная операция, требующая времени, хорошего оборудования и многократных пристрелок стволов. Нельзя, чтобы стволы «повело», они должны сохранить точность боя. Соединение же двух стволов в ложе стальной обоймицей, шпилькой в цевье и крюками в ствольном гнезде, даёт возможность оружейнику избежать технических огрехов при пайке. Иван Лялин прибегал к этому способу, особенно когда дело касалось заказа от великосветской персоны. В российских музеях, петербургском Эрмитаже и московском Историческом музее среди тульских ружей стволы оригинальной формы, не спаянные вместе, имеют два охотничьих ружья. Оба они из гарнитура, сделанного по заказу императрицы Екатерины II, и имеют наведённое золотом имя мастера – Иван Лялин.
При изучении замков на нашем ружье, выяснилось, что они чётко вписываются в период около 1800 года и имеют аналоги в форме курка, замочного винта, огнива на тульских ружьях этого времени, в том числе и на гарнитуре из Эрмитажа, который не несёт на себе имени Ивана Лялина, но тоже приписывается ему.
Декор ружья выглядит достаточно эклектично. Складывается ощущение, что тульский гравёр заимствовал рисунки из западноевропейских орнаментальных альбомов или прямо с предметов, но не буквально. Фантазируя, он переиначивал и стилизовал увиденные орнаменты на свой лад. Такой «микс», как бы мы сегодня выразились, достаточно типичен для тульских мастеров. Общие для европейского орнамента элементы (военная арматура, пушки, колчаны, барабаны и т.д.) перемежаются собственными фантазиями – райскими птицами.
Приклад ружья около затылка с обеих сторон украшают латунные пластины с гравировкой. На них пухленькое личико амура с чудным шлемом из перьев и крыльями, под ним колчан со стрелами. Аналогичное изображение удалось обнаружить на костяном прикладе лялинского ружья из собрания Государственного Исторического музея, того самого, которое было изготовлено по заказу императрицы Екатерины II. Такое сходство в декоре очень важно для атрибуции ружья и установления его принадлежности мастеру Ивану Лялину.
Рассматривая ружьё в целом, можно с уверенностью отнести его к тульскому производству, так как мастера не всегда могли подписывать свои изделия: сначала они не имели на это права как люди крепостные и зависимые. Немного позднее, как раз в период работы Ивана Лялина, взгляды немного смягчились, и тульским мастерам, которые были известны и уважаемы на заводе, стали разрешать ставить свои фамилии на изделиях, но отнюдь не всегда. Поэтому многие безымянные ружья и пистолеты на самом деле вполне могут принадлежать известным оружейникам, но из-за отсутствия прямых доказательств – архивных документов, подписи, которая бы как клеймо-штамп одинаково повторялась на всех предметах и тому подобных признаков, мы можем с большей или меньшей долей уверенности приписывать предмет тому или иному мастеру.
Атрибуция фамилии оружейника как Ивана Лялина, может, к сожалению, считаться, предположительной. Тем не менее существование ружья с такой интересной и богатой отделкой, оригинальной конструкцией стволов и, возможно, созданное тульским мастером Иваном Лялиным, является большим событием в истории русского оружия.
Изделия такого класса всегда были штучными, индивидуального исполнения. Это ружьё вполне могла заказать высокопоставленная особа из окружения российского императорского двора. Ружьё находится в одном ряду с уникальными творениями тульских оружейников, хранящимися в ведущих музеях России, и является коллекционным, антикварным раритетом.
Автор выражает искреннюю признательность Генеральному директору военно-исторической галереи «Военная мысль» В. Середе за возможность изучить и сфотографировать ружьё мастера И. Лялина.